Беседка ver. 2.0 (18+) |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Беседка ver. 2.0 (18+) » Литературная страничка » Поэзия
Мы бревна сгружали однажды
В одном заполярном порту,
И было мне тяжко до жажды,
До привкуса крови во рту.
И чтобы нести было легче,
Представил: несу я ее,
Она обняла мои плечи,
Лепечет про что-то свое.
И речи ее означали,
Что любит, что верит и ждет.
А издали громко кричали:
Куда ты пошел, идиот?
Проулками от Домского собора
Иду едва знакомою дорогой
Сквозь гул и шелест баховского бора.
Все это одному мне слишком много.
Весь этот город, распоровший небо,
Застыл под проливною черепицей
Как некая великая победа -
Он будит мысль и не дает забыться
Но мне не разобрать, о чем кричат
Все эти лица, улицы и зданья -
Вновь пустота у левого плеча
Растет и принимает очертанья.
Я к ней привык - к печали еженочной,
Привык к молчанию и не держать под локоть,
Отсутствие твое настолько прочно,
Что я уже могу его потрогать.
Не стоило куда-то уезжать,
Укачивая память, словно зыбку,
Когда не город вижу, а опять
Скамью под липой и твою улыбку.
Побег мой провалился в самом главном,
Теперь я это ясно понимаю -
Отсутствие твое настолько явно.
Что я его невольно обнимаю.
Я знаю: жизнь - это целовать
Вот эти плечи, волосы, коленки...
И тротуаром узким, как кровать,
Идем мы: я - от края, ты - у стенки.
Блажен, кто смолоду был молод,
Блажен, кто вовремя созрел,
Кто постепенно жизни холод
С летами вытерпеть умел;
Кто странным снам не предавался,
Кто черни светской не чуждался,
Кто в двадцать лет был франт иль хват,
А в тридцать выгодно женат;
Кто в пятьдесят освободился
От частных и других долгов,
Кто славы, денег и чинов
Спокойно в очередь добился,
О ком твердили целый век:
N. N. прекрасный человек.
Тот год! Как часто у окна
Нашёптывал мне, старый: «Выкинься».
А этот, новый, всё прогнал
Рождественскою сказкой Диккенса.
Вот шепчет мне: «Забудь, встряхнись!»
И с солнцем в градуснике тянется
Точь-в-точь, как тот дарил стрихнин
И падал в пузырёк с цианистым.
Его зарёй, его рукой,
Ленивым веяньем волос его
Почерпнут за окном покой
У птиц, у крыш, как у философов.
Ведь он пришёл и лёг лучом
С панелей, с снеговой повинности.
Он дерзок и разгорячён,
Он просит пить, шумит, не вынести.
Он вне себя. Он внёс с собой
Дворовый шум и — делать нечего:
На свете нет тоски такой,
Которой снег бы не вылечивал.
27 января, День воинской славы России (День снятия блокады города Ленинграда)
Напомним, что блокада Ленинграда началась 8 сентября 1941 года. Она продолжалась 872 дня. Взяв Ленинград в кольцо блокады, гитлеровцы и войска Маннергейма морили ленинградцев голодом.
Военно-политическое руководство фашистской Германии, учитывая политические, экономические и стратегические факторы, наметило Ленинград в качестве первоочередного объекта агрессии, намереваясь стереть город с лица Земли.В плане "Барбаросса" овладение Ленинградом считалось "неотъемлемой задачей". В сражениях на Западном фронте были втянуты крупные силы немецко-фашистских войск и финская армия.
Уже 8 сентября 1941 года город был полностью блокирован с суши. 8 сентября — первый день блокады. В подготовленном в ставке Гитлера секретном документе С-124 от 29 сентября 1941 года указывалось: "...2. Фюрер решил стереть город Петербург с лица Земли... 4...Если вследствие создавшегося в городе положения будут заявлены просьбы о сдаче, они будут отвергнуты, так как проблемы сохранения и пропитания населения не могут и не должны быть нами разрешены".
Самым страшным испытанием первой блокадной осени-зимы был голод. Он косил людей всюду — на улицах, предприятиях, в квартирах. Вымирали целые семьи. Введенные по карточной системе нормы продовольствия стали снижаться. С 20 ноября 1941 года в результате снижения норм хлеба (другие продукты почти не отоваривались ввиду их отсутствия) больше месяца по 125 граммов хлеба получали служащие, иждевенцы, дети; 250 граммов — рабочие, 500 граммов — солдаты на передовой линии фронта.
Уже в январе 1942 года все кладбища Ленинграда были просто завалены телами умерших. По решению руководства города массовые захоронения начались на огромном пустыре на северной окраине города у железнодорожной станции "Пискаревка". Захоронения проводились ежедневно в количестве от трех до десяти тысяч человек. Хоронили в огромные могилы-траншеи.
Только за один день — 20 февраля 1942 года — на Пискаревском кладбище были погребены 10043 граждан. За время блокады в Ленинграде погибло более миллиона человек (почти столько же воинов-защитников города погибло на полях сражений, умерло в госпиталях города). Десятки тысяч умерли во время эвакуации.
На Пискаревском кладбище 186 братских могил, в которых покоятся 420 тысяч жителей города, погибших от голода, бомбежек, обстрелов и 70 тысяч воинов-защитников Ленинграда. На многих кладбищах города похоронены защитники Ленинграда — Большеохтинском, Богословском, Волковском, Чесменском, Серафимовском, но Пискаревское — самое большое из них
За годы блокады погибло, по разным данным, от 600 тысяч до 1,5 миллиона человек. Так, на Нюрнбергском процессе фигурировало число 632 тысячи человек. 3% из них погибли от бомбёжек и артобстрелов. Остальные 97% умерли от голода.
Ольга Федоровна Берггольц — русская советская поэтесса (16 05 1910 — 13 11 1975)
«…Что может враг?
Разрушить и убить
И только,
А я могу любить…»
Она была для осажденных поддержкой, была «их Олей»
(из сборника «Великие поэты» — Ольга Берггольц «Испытание»):
А город был в дремучий убран иней.
Уездные сугробы, тишина…
Не отыскать в снегах трамвайных линий,
одних полозьев жалоба слышна.
Скрипят, скрипят по Невскому полозья.
На детских санках, узеньких, смешных,
в кастрюльках воду голубую возят,
дрова и скарб, умерших и больных…
Так с декабря кочуют горожане
за много верст, в густой туманной мгле,
в глуши слепых, обледеневших зданий
отыскивая угол потеплей.
Вот женщина ведет куда-то мужа.
Седая полумаска на лице,
в руках бидончик — это суп на ужин.
Свистят снаряды, свирепеет стужа…
— Товарищи, мы в огненном кольце.
А девушка с лицом заиндевелым,
упрямо стиснув почерневший рот,
завернутое в одеяло тело
на Охтинское кладбище везет.
Везет, качаясь,— к вечеру добраться б…
Глаза бесстрастно смотрят в темноту.
Скинь шапку, гражданин!
Провозят ленинградца,
погибшего на боевом посту.
Скрипят полозья в городе, скрипят…
Как многих нам уже недосчитаться!
Но мы не плачем: правду говорят,
что слезы вымерзли у ленинградцев.
Нет, мы не плачем. Слез для сердца мало.
Нам ненависть заплакать не дает.
Нам ненависть залогом жизни стала:
объединяет, греет и ведет.
О том, чтоб не прощала, не щадила,
чтоб мстила, мстила, мстила, как могу,
ко мне взывает братская могила
на Охтинском, на правом берегу.
…………………………………………………………………..
...Миледи, нет, меня не проведёт
Ваш грозный взгляд и брови – чёрной тучей…
Ведь земляника сладкая растёт
Частенько под крапивой злой и жгучей...
(с) Уильям Шекспир
С.Юрский.
Прощаюсь, прощаю, прощенья прошу,
Всё заново, всё надо заново.
Тема исчерпана, я ухожу,
И ничего в этом странного
Нет.
Забыть про заслуги,
Оставить потуги,
Попытки усилием лёгкость вернуть.
Велением Бога
Другая тревога,
Неясный, но избранный путь.
Что было, то было – черта перелома.
Прощаюсь, прощаю, прощенья прошу.
Всё вижу, всё помню, ах, как всё знакомо,
И всё-таки я ухожу.
Пытаюсь душою постигнуть былое –
Теперь это можно – оно за чертой.
Наташа со мною, а всё остальное
Уже не со мной.
Предчувствую тяжесть несозданных храмов,
Страшусь обновленья – и всё же – спешу
Оставить ушедшее. Милая мама…
Прощаюсь, прощаю, прощенья прошу.
Теперь надо вслушаться в новые зовы,
И вскроется заново то, что знакомо,
Меняю покровы, меняю основы.
Восьмое июля – черта перелома.
Восьмое, но не июля, а февраля
"От эротики по-русски" чувство вянет
Около 70% российских мужчин трудоспособного возраста умирают из-за проблем, вызванных алкоголем — заявила вчера, 7 февраля, министр здравоохранения РФ Вероника Скворцова в эфире радиостанции Вести ФМ.
Большинство зачали здесь по пьяни,
А по трезвости не до любви тут, братцы.
От «эротики по-русски» чувство вянет,
Кто в своём уме не до коллабораций.
Друг на друга глянули — о, ужас,
И для храбрости водяры накатив,
В темноте совокуплялись тужась,
Вот такой нехитрый нарратив.
Статистически, попробуйте, замерьте
Подойдя точней к вопросу, строже.
Алкоголь причина нашей смерти,
Но и жизни он причина тоже.
С. Шнуров
лидер группы Ленинград
Облегченно вздыхают враги,
А друзья говорят: "Устал..."
Ошибаются и те и другие:
Это - привал.
Привал.
У нормальных людей дорога уходит в даль.
Для нормальных людей страницы весна листает.
Я увидела утром: в долине зацвёл миндаль. Мне нельзя миндаль: я - Снегурочка, я растаю. Предугадан конец зимы, и конца не жаль, ведь нормальным всем с потеплением радость в теле.
Я видала утром: в долине зацвёл миндаль. Это значит - всё, отшумели мои метели.
И звучит идиотской жалобой сонный ной, и в который раз оболочка хрустит пустая.
Я люблю весну, но ругаюсь любой весной.
Мне нельзя весну: я - Снегурочка, я растаю.
Мне не надо дней, оскоплённых светилом нах, я устала жить, тем сиянием поражаясь.
Я живу в жару только ночью и только в снах. Я в жару не живу вообще, я дрожу и жарюсь.
Не сердись, мон шер. Я не буду такой всегда. Я сейчас поругаюсь чуть, и опять воскресну.
Просто белых сфер в долине зацвёл миндаль. Это значит - снова лето. И хоть ты тресни.
Хоть ты трескай суп, хоть ты пачками жуй салат, будь ли скуп, ли туп, будь ты сидень, или ты студень.
На горе Арарат вырос круууупный - глянь - виноград.
Мы вино из него добудем, коль живы будем.
Мы нальём вина и забудем про всё и всех.
Будем пить и спать, и собой развлекать Парнас.
И горяч, как плач, наши кости растопит смех.
И красивый пар останется вместо нас.( с)
Виктория Райхер
«Носилось, гавкало, кусалось»
Носилось, гавкало, кусалось
Жевало тапки и ссалось
Но так умильно улыбалось
Что всё прощалось, Ось мой Ось
Росло, умнело, раздавалось
Просилось, слушалось, неслось
за палкой, тут же возвращалось,
и улыбалось, Ось мой Ось
Ходило рядом, прижималось,
Бросалось на рукав, тряслось,
Рычало, клацало. Пугалась...
Защитник грозный, Ось мой Ось
Сигало в речку, обливалось,
Толкалось, лапами дралось,
Но, дрянь, при этом улыбалось
Ну как тут злиться, Ось мой Ось?
Хвостом крутило, целовалось,
В обнимку сладко так спалось,
В помойке где-то извалялось,
Да что ж творишь ты, Ось мой Ось?
Линяло, словно издевалось,
Квартира в шерсти вся насквозь,
Но я на это не ругалась,
Не виноват же, Ось мой Ось.
Старело, белым покрывалось,
Ну так уж в мире повелось,
Ничто не вечно оказалось
Ушёл за радугу мой Ось.
Ревелось, плакалось, рыдалось,
Совсем не елось, не спалось.
В подушку бешено оралось,
Что ты наделал, Ось мой Ось!
Но жизнь, однако, продолжалась,
И вот уж лето пронеслось,
Не позабылось, но осталось
В душе занозой, Ось мой Ось.
Воскресным утром я проснулась
От звука, что-то в дверь скреблось,
Открыла, чуть не навернулась
Как шустро мимо пробралось.
На кухню юркнуло, чихнуло,
Надуло лужу, улеглось,
Зевнуло, мило улыбнулось
Оставить чудище пришлось.
Пускай дворняга, всё же просто
Пусть все твердят: самообман
Её прислал любимый Оська
Мой лучший в мире доберман.
И польются легенды из сотен стихов…
И вовеки веков, и во все времена
Трус, предатель - всегда презираем,
Враг есть враг, и война все равно есть война,
И темница тесна, и свобода одна -
И всегда на нее уповаем.
Время эти понятья не стерло,
Нужно только поднять верхний пласт...
Гай Гэвриел Кей
Что ты, княже, говорил, когда солнце меркло?
Ты сказал, что лучше смерть, нежели полон.
И стоим, окружены у речушки мелкой,
и поганые идут с четырех сторон.
Веют стрелами ветра, жаждой рты спаяло,
тесно сдвинуты щиты, отворен колчан.
Нам отсюда не уйти, с берега Каялы -
перерезал все пути половец Кончак.
Что ты, княже, говорил в час, когда затменье
пало на твои полки вороным крылом?
Ты сказал, что только смерд верует в знаменья,
и еще сказал, что смерть лучше, чем полон.
Так гори, сгорай, трава, под последней битвой.
Бей, пока в руке клинок и в очах светло.
Вся дружина полегла возле речки быстрой,
ну а князь - пошел в полон, из седла - в- седло.
Что ты, княже, говорил яростно и гордо?
Дескать, Дону зачерпнуть в золотой шелом!..
И лежу на берегу со стрелою в горле,
потому что лучше смерть, нежели полон.
Не оглядывайся, князь, право же, не стоит.
Лучше думай, как бы стать сватом Кончаку!
Не обидит свата сват, и побег подстроит,
и напишет кто-нибудь "Слово о полку"...
Евгений Лукин
Сегодня Прощеное воскресенье
Умей прощать, молись за обижающих,
Зло побеждай святым лучом добра.
Иди без колебаний в стан прощающих,
Пока горит Голгофская заря.
Учись прощать, когда душа обижена,
И сердце, словно чаша горьких слез,
И кажется, что доброта вся выжжена,
Ты вспомни, как прощал врагов Христос.
Умей прощать,прощенье-это сила,
А месть-бессилья признак роковой,
И камни непрощения в могилу,
Мой друг и брат,не уноси с собой.
Учись прощать естественно,как дышишь,
Как воду пьёшь и ешь насущный хлеб.
Ведь Бог тогда твои молитвы слышит,
Когда в тебе горит прощенья свет.
Умей прощать, прощать не только словом,
А всей земною сущностью своей.
Прощение рождается любовью
В борении молитвенных ночей.
Учись прощать, в прощеньи радость скрыта;
Великодушье лечит, как бальзам.
Кровь на кресте за всех пролита.
Умей прощать, чтоб ты был прощен сам.
Состав застрял, где нет ни тьмы, ни света.
Сонливый воздух, ранних звёзд драже...
Весна в дороге заблудилась где-то,
хотя зима закончилась уже.
Свистун-сквозняк, незанятые ниши,
вопросы - позади и впереди...
Приказ: «Замри!» был отдан кем-то свыше
так сухо, что ослушайся поди.
И нет дверей. Ни выхода, ни входа,
лишь чьи-то тени строятся в каре...
Есть времена меж временами года,
где жизнь застыла мухой в янтаре.
Там и стоишь - безликий, посторонний, -
а в мире то ли минус, то ли плюс...
И вечер на альтовом саксофоне
играет надоевший нелюблюз.
- Глубокоуважаемый
Вагоноуважатый!
Вагоноуважаемый
Глубокоуважатый !
Во что бы то ни стало
Мне надо выходить.
Нельзя ли у трамвала
Вокзай остановить?
Состав застрял, где нет ни тьмы, ни света.
Руслан, очень понравилось 
И по настроению, и к моменту подходит. Это чье, не твоё, случайно?
В любом случае, спасибо! 
Руслан, очень понравилось И по настроению, и к моменту подходит. Это чье, не твоё, случайно?
В любом случае, спасибо!
Привет ежик. Нет не мое, созвучное настроению просто.
На подводной лодочке с атомным моторчиком
Да с десятком бомбочек под сотню мегатонн
Пересек Атлантику и зову наводчика:
«Наводи, — говорю, — Петров, на город Вашингтон!»"
Время идет, а либерастия всё та же!
Всякий маменькин сынок,
Всякий обирала,
Модных бредней дурачок,
Корчит либерала.
Деспотизма супостат,
Равенства оратор, -
Вздулся, слеп и бородат,
Гордый регистратор.
Томы Тьера и Рабо
Он на память знает
И, как ярый Мирабо,
Вольность прославляет.
А глядишь: наш Мирабо
Старого Гаврило
За измятое жабо
Хлещет в ус да в рыло.
А глядишь: наш Лафает,
Брут или Фабриций
Мужиков под пресс кладет
Вместе с свекловицей.
Денис Давыдов. Современная песня. 1836 год.
Вы здесь » Беседка ver. 2.0 (18+) » Литературная страничка » Поэзия