ПРОСТОМУ МУЖЫКУ

Коды лубки лепить по-новой станут
На стены теремов сырым крахмалом,
Коды по люду и служывому сословью
Гумагой вдарют и трезвоном колокольным,
Коды здоровой шкап али сопляк
Уверуют старинным тем брехням:
Де, надобно з пищалей им палить,
Варначить йти, зжегать, травить, губить;
Коды, «витийствуя», на тысячной лад дьяк
«Родимой край» помянет «всуе» гордо,
Цветастой тряпкой тыкая те в морду,
О правоте о нашынской ревя,
О ратной славушке, о пядях и межах,
Хоругвях пращюров былинных лет и дедов,
О давешних обидах от соседов;
Коды мулла, равин, поп лютеран и ксёнж
Припрутца освещять твоё ружжо:
Де, самый Бох им з небушка шоптал,
Штоб ты за край родимой жысь оддал;
Коды остервеневшы, охамевшы,
Одтисканые грамотки завоют,
Коды боярыни з боярышнями бешаными
Цветками закидают «юных воев»,
Дык, ведай, мой приятель неучоной,
Любова края сын, а мне товарищ,
Што ентот звон словесной, колокольной
Затеяли паны и государи.
Знай, снова тя омманут енти суки,
Коды те то ружжо пихают в руки -
То, верно, барство клятое прознало:
Земнова масла за морем навалом,
Аль ростовщик недощетал ефимков,
А на чужбине той казны не зщесь,
Аль жырные проведали купчины
Йде мыта меньшей платитцо за шерсь.
Швыряй ружжо в каменья мостовой!
То масло ихнее крови твоей не стоит!
И меж столицами пусь грянет голос твой
Супротив ентих ихних барских войн:
«Хорош звиздеть, брехливые панове!»

Ю.Тувим "Простому человеку" 1929 год

Семи пядей во лбу и быть не нужно, Вань,
Чтобы понять,
Что речь идёт об Айседорушке Дункан(ь)!

На душе как на вокзале
Где не ждешь, не провожаешь
Словно денег перезанял,
У кого - и сам не знаешь

Может, ты билет купил бы
Да уехал смеха ради
Но молчит в душе копилка
не разбить и не истратить

На душе как на вокзале
Не спеши не проворонишь
Не встречаешь из Казани
Не проводишь на Воронеж

Но стоишь на Каланчевке
и не знаешь, что случилось
А в душе по мелочевке
Накопилось, накопилось...

Все люди, как книги, и мы их читаем,
Кого-то за месяц, кого-то за два.
Кого-то спустя лишь года понимаем,
Кого-то прочесть не дано никогда.

НОЧЬ
Анна Ахматова

Я хочу быть последней женщиной
Окончательной...заключительной...
Не уболтанной, а обвенчанной
Ясным светом твоей обители...

Добрым утром.. и тихой пристанью...
И сводящим с ума желанием...
Я хочу быть...контрольным выстрелом
И последним твоим признанием...

Я хочу быть твоими крыльями...
Этим лёгким надёжным ...бременем...
Я хочу быть твоими былями...
В рамках времени...и безвременно...

Не умею я жить на меньшее...
Что ты смотришь в глаза...так пристально ?..
Я хочу быть...последней женщиной...
Просто ...женщиной... и единственной..

Дворовых собак
по-особому холят
за то, что они,
на луну подвывая,
от будки до дома
все ходят и ходят
под гулкою проволокой.
Как трамваи... Я их не тревожу.
Я с ними не знаюсь.
За это
они меня вправе облаивать...
Но жарко читать мне
спокойную надпись:
"Собак без ошейников
будут вылавливать".
За что их?
За внешность?
За клочья репейника?
За пыльную шерсть?
За неясность породы?
За то, что щенками
доплыли до берега?
Доплыли
и стали ошибкой природы?..
Собаки-изгои.
Собаки-отшельники.
Надрывней поминок.
Ребенка добрее.
Они бы надели
любые ошейники, надели бы!
Если б ошейники грели.
За что их?
У них же -
душа нараспашку.
Они ж
в Человечество верят
отчаянно!..
И детское:
"Мама, купи мне собачку..." -
в собачьих глазах
застывает печалинкой...
И вот, -
разуверившись в добрых волшебниках,
последнюю кость
закопав под кустами, -
собаки,
которые без ошейников,
уходят в леса.
Собираются в стаи...
Ты знаешь,
у них уже -
волчьи заботы!
Ты слышишь:
грохочут
ружейные полымя!

Сегодня мне снова
приснятся заборы.
И лязги цепные
за теми заборами.

Вы помните былые дни

     Вы помните былые дни,
     Когда вся жизнь была иною?!
     Как были праздничны они
     Над петербургскою Невою!

     Вы помните, как ночью вдруг
     Взметнулись красные зарницы
     И утром вдел Санкт-Петербург
     Гвоздику юности в петлицу?

     Ах, кто мог знать, глядя в тот раз
     На двухсотлетнего гиганта,
     Что бьет его последний час
     На..Петропавловских.курантах!

     И вот иные дни пришли!
     И для изгнанников дни эти
     Идут вдали от их земли
     Тяжелой поступью столетий.

     Вы помните иглистый шпиц,
     Что Пушкин пел так небывало?
     И пышность бронзовых страниц
     На вековечных.пьедесталах?

     И ту гранитную скалу,
     Где всадник взвился у обрыва;
     И вдаль летящую стрелу
     Звенящей Невской перспективы;

     И вздох любви нежданных встреч
     На площадях, в садах и скверах,
     И блеск открытых женских плеч
     На вернисажах и премьерах;

     И чьи-то нежные уста,
     И поцелуи в чьем-то взоре
     У разведенного моста
     На ожидающем моторе?..

     Вы помните про те года
     Угасшей жизни петербургской?
     Вы помните, никто тогда
     Вас не корил тем, что вы русский?

     И белым облаком скользя,
     Встает все то в душе тревожной,
     Чего вернуть, увы, нельзя
     И позабыть что невозможно!..

                         Николай Агнивцев

Из боя выхожу, пускай придёт конец,
Сложив оружие, не попрошу о многом:
Мне нужен одиночества покой,
Я жажду быть забытым даже Богом.

Роберт Браунинг, "Парацельс", 1835

Вспомяните: всех голов мне дороже
     Волосок один с моей головы.
     И идите себе... -- Вы тоже,
     И Вы тоже, и Вы.

     Разлюбите меня, все разлюбите!
     Стерегите не меня поутру!
     Чтоб могла я спокойно выйти
     Постоять на ветру
                               Марина Цветаева
                                6 мая 1915