Вспоминает актер Лев Дуров:

Когда я играл Анастаса Микояна в фильме «Серые волки», мы поехали сниматься в Завидово — это правительственный заповедник. Там начинается сцена охоты на волков. Никто, конечно, никаких волков не убивает. Их сшибают снотворным, обливают красной краской, и они спокойно лежат. Спят.

Стою я как-то и чего-то жду. А рядом топчется какой-то человек в телогрейке. А за отворотами телогрейки вижу на нем синий мундир...

Вытаскивает трудовую книжку и показывает. Читаю — и действительно: «Главный егерь Завидовского заповедника».

— Вот, — говорит, — вы про Хрущева тут снимаете, а ты знаешь, что Хрущев мне чуть всю жизнь не искалечил? Сейчас поймете, о чем идет речь.

«Помните, — начал он свой рассказ, — когда Вальтер Ульбрихт был у нас в России самым дорогим гостем? Никита всегда встречал его как родного. Уж и не знаю, чего он так полюбил его. Бог с ним. И вдруг звонок: Хрущев с этим Ульбрихтом приезжают на заячью охоту. А зайцев у нас в заповеднике нет! Что делать?

Ну мы привыкли ко всему. Приезжают члены Политбюро, им солдаты вытаскивают оленей, кабанов, кому что нужно. Они их стреляли и хвастались потом своими охотничьими трофеями.

Делать нечего, поехал я в соседнее хозяйство, поменял на бутылки зайцев и привез их в клетке... А зайцы, паразиты, оказались очень хитрыми и умными. Они ночью умудрились открыть эту клетку и удрали.

Утром мне говорят:

— Слушай, главный, нет зайцев — все ушли.

— Братцы, — говорю, — что же будем делать? А в это время слышу: «Вау! Вау! „ — сирены орут. И едут с мигалками «членовозы“. Я выбегаю навстречу и уже понимаю, что мне сейчас будут кранты, зная крутой характер Никиты. И вот машины останавливаются, и вылезает из своей Никита. Я поприветствовал его и говорю:

— Никита Сергеевич, знаете, сейчас не сезон и зайцев в заповеднике нет.

Тут он побагровел и стал топать ногой. Кричит:

— Как нет? На Руси нет зайцев? Да я тебя сгною! У тебя дети попросят хлеба, а знаешь, что ты им дашь? Вот что ты им дашь!

И показывает определенный жест, что я им дам.

Короче, орал он, орал, орал, а потом и говорит Ульбрихту:

— Пошли.

И они зашли в охотничий домик.

Я стою и думаю: «Действительно, он меня, конечно, выгонит, а что я детям дам?..» И тут мне в голову приходит потрясающая идея.

Я вспомнил, что у нас в баньке висят заячьи шкурки. Какого черта они там висели — понятия не имею. Но я подумал: поймаем на помойке кота, зашьем его в шкурку и выпустим под стволы. Все равно руководители сейчас напьются и ни хрена не поймут. Так наш номер и пройдет.

Послал я ребят на помойку, они поймали одного голодного кота сеткой и зашили в эту заячью шкурку. Но, как известно, коты очень своенравные животные, самолюбивые и страшно обижаются, когда над ними измываются».

«Так вот, — продолжал егерь, — когда мы зашили кота в заячью шкурку, его вроде как бы парализовало. Он, видно, не мог понять, что с ним делают. Получился этакий котозаяц. Он не бежал, не прыгал, а мог только ползти.

Значит, после этой процедуры иду я в охотничий домик... Стучусь. Захожу.

Никита увидел меня, нахмурился.

— Чего тебе? — спрашивает.

— Зайцы, — говорю, — появились.

— Ну вот! А ты говорил, что зайцев нет! Ульбрихт, пошли!

Они хватают ружья и выскакивают на крыльцо. И видят, ползет это чудовище — котозаяц! Они вскидывают стволы и — бах! бах!

И вдруг этот заяц: «Мя-а-у!» — и на сосну. Ульбрихт от такой сцены упал в обморок. А Никита орет:

— Второй раз Германию победили! Завалили немца!

Тут вызвали «неотложку», Ульбрихта увезли, а Никита еще три дня пил в этом домике. И каждое утро выходил, чтобы посмотреть на кота, который сидел на ветке и боялся спуститься вниз.

— Все сидишь? — спрашивал его Никита и предупреждал охрану: — Вы мне этого зайца не трогайте. Не стреляйте в него. Он мне второй раз Германию победил!

На третий день «заяц» пропал, видно, все-таки сполз от голода. А Никита, уезжая, все спрашивал и наказывал:

— Вы запомнили его? Смотрите, не стреляйте.

А потом по распоряжению Никиты мне выдали премию. Правда, не знаю, за что.

А еще позже Никита рассказывал, как он был в больнице у Ульбрихта и тот сказал:

— Никита, какой же дурак был Гитлер, что пошел на державу, где зайцы по соснам лазят

Беседуют два рыбака.
- Я на прошлой неделе только закинул, вдруг как начало ее таскать во все стороны! И что ты думаешь? Еле-еле вытащил щуку длиной три метра!
- А я вчера закинул. Никаких поклёвок. Уже собрался удочку сматывать. Тяну-тяну, а она за что-то зацепилась. Короче, вместе с тиной и водорослями вытащил я из воды ажурный чугунный фонарь восемнадцатого века. И можешь себе представить — горит!
- Слушай, я со щуки пару метров сброшу, но ты фонарь потуши!

- Встретил в лесу медведя, подходящих патронов не было, долбанул по нему
утиной дробью и сразу домой.
- Это ты молодец, что сразу домой. А то Петрович забегал за ружьем.
Сейчас он в лесу бродит, злой, с оружием, в прострелянном утиной дробью
тулупе.

Заблудился мужик зимой в лесу.
Идет и орет:
- Помогите, спасите, ау...
Чувствует, кто-то его за плечо трогает.
Поворачивается, медведь из берлоги вылез:
- Че спать не даешь?
- Да заблудился я.
- А орешь чего?
- Да может, кто услышит.
- Hу, я услышал, легче стало?

Сын пристаёт к отцу:
- Папа, папа! А мы пойдём завтра снова на охоту?
- Нет! Завтра пойдём с тобой к окулисту! - сердито отвечает отец, выколупывая дробь у себя из задницы.

Как узнать какой медведь гонится за тобой?
Если ты бежишь, бежишь, залазишь на дерево и медведь лезет за тобой, то это черный медведь.
Если ты бежишь, бежишь, залазишь на дерево и медведь трясет дерево чтобы скинуть тебя с него — это бурый медведь.Если ты бежишь, бежишь и не можешь найти дерево — это полярный медведь.

- А вот видео, где я за три секунды залезаю в джип через лючок бензобака.
- А кто снимал?
- Медведь...

Вчера был у неё дома. Все стены обвешаны ружьями для охоты. И что меня напрягает больше всего, она меня постоянно называет «Зайчик».