10 фактов с пресс-конференции Джорджа Р.Р.Мартина
16 августа автор «Игры престолов» Джордж Р.Р.Мартин дал большую пресс-конференцию в Санкт-Петербурге. «Афиша Daily» законспектировала ответы писателя.
1. Мартин начал писать «Игру престолов» в 1991 году — ему привиделась сцена с Браном и лютоволком
«Летом 1991-го я начал работать над научно-фантастическим романом, который давно планировал [написать], — «Авалоном». Работа шла хорошо, каждый день я достигал какого-то прогресса, написал уже, наверное, страниц 50, когда внезапно ко мне пришла сцена (позже она стала первой главой «Игры престолов»): Бран видит обезглавливание человека, в снегу находят щенков лютоволка. Я не знал, частью какого произведения станет этот эпизод. Не знал, что эта история займет 30 лет моей жизни. Я знал, что она не является частью «Авалона», но точно должна быть написана. Я увидел ее настолько ярко, что мне пришлось отложить в сторону все остальное. И я написал эту главу дня за три — она просто вылилась из меня. Когда я закончил, я понимал, какой должна быть следующая глава и следующая глава за ней. Оглядываясь назад, я думаю, что семена этой истории были посажены давно, — конечно, главным источником вдохновения послужила Война роз. У меня всегда было желание попробовать свои силы в эпическом фэнтези. Ранее я написал несколько фэнтези-историй, но ничего крупного. И это определенно было что-то крупное. Я был очень впечатлен Тэдом Уильямсом и его романом «Трон из костей дракона», который был намного лучше многих других фэнтези и продемонстрировал, что в этом субжанре также можно делать качественные работы. Но у меня нет ни одной идеи, что именно послужило вдохновением для появления щенков-лютоволков в снегу».
2. Писатель работает почти каждый день и обожает американский футбол
«В моей жизни много давления, особенно в последние годы. Я стараюсь изо всех сил. Когда не путешествую, я работаю по семь дней в неделю — за вычетом футбольного сезона. Я смотрю много американского футбола по воскресеньям, поэтому я в эти дни беру выходной. Но, конечно, в последние десять с половиной лет популярность телешоу и книг сделала мою жизнь намного сложнее. В 2007 году я нанял своего первого ассистента. Теперь у меня их пять, и несмотря на это иногда кажется, что у нас слишком много работы. Лучшее время для меня — когда я могу полностью раствориться в своей истории, отодвинуть внешний мир в сторону. Я включаю компьютер и отправляюсь в Вестерос. И тогда внешний мир исчезает, я забываю о прессинге, дедлайнах, обо всем остальном и остаюсь один на один с героями, сценой и тем, что произойдет дальше».
3. Мартин с самого начала планировал убить Эддарда Старка
«До того как стать писателем, я был читателем. Сейчас я делаю книги, которые сам бы хотел прочитать: так или иначе все писатели стремятся к этому. Как читатель я очень рано начал ненавидеть предсказуемые книги. Ты открываешь ее, читаешь первую главу, и тебе не нужно читать остальное: ты точно знаешь, что произойдет, — вот герой, вот злодей, у героя какое-то время будут неприятности, но затем он достигнет триумфа. На его пути возможны несчастные случаи или кажущаяся опасность, но настоящей угрозы для героя не существует. Мне нравятся книги, которые удивляют, шокируют, развиваются в непредсказуемых направлениях, вызывают эмоции, пугают меня, приносят удовольствие или напряжение. И я хотел, чтобы мои книги были такими для читателей. Когда герой сталкивается с опасностью или бедой, я хочу, чтобы читатель чувствовал страх, напряжение и удовольствие. Мне кажется, единственный способ сделать это — немедленно убить кого-нибудь важного, совершенно неожиданно. Тогда становится понятно, что у тебя все по-настоящему, что в твоей книге может случиться все что угодно. И когда надвигается опасность, герой может ее и не пережить. Вот почему я убил Неда Старка. Это планировалось с самого начала — чтобы на передний план могли выйти его дети».
4. В отличие от Толкина автор «Игры престолов» не считает себя истовым католиком, но с интересом относится к религии как к историческому явлению
«Великий отец всего современного эпического фэнтези — Толкин с его «Властелином Колец». Многие исследователи с интересом замечали, что Толкин, сам будучи очень набожным католиком, не включил религию в свои книги: там нет жрецов или храмов. Я не хотел идти этим путем. Я много читал про Средневековье и историю человечества, я знал, насколько важна была религия в разные периоды. Я сам был воспитан как католик, но всегда оставался немного скептиком. И я был в отчаянии от священников и монашек, которым я задавал неподобающие вопросы, на которые им, разумеется, не нравилось отвечать. Я перестал быть практикующим католиком в колледже, так что по меркам Толкина я, наверное, являюсь очень плохим бывшим католиком. Но не стоит отрицать значение религии в истории человечества. Поэтому я посчитал, что ее нужно включить в книгу. Также мне интересно изучать взаимоотношения религии и фэнтези. Многие могут сказать, что религия — тоже форма фэнтези. Но в большинстве книг жанра встречаются колдуны, или священники, или боги, которые являются на Землю и делают чудесные, магические вещи. Мне кажется, религия, священники которой умели бы призывать мертвых, была бы очень популярна в нашем мире».
5. Мартин не делит своих персонажей на героев и злодеев
«Я говорил в нескольких других интервью о том, что меня интересуют трудности правления. Я не хочу показаться критичным к Толкину, потому что испытываю огромное восхищение перед ним и его работой: его книга — целая веха в литературе XX века и ее будут читать еще сотни лет. Но он обладает очень средневековым, мифическим восприятием царствования и правления. В конце книги Толкин может написать: «Арагорн стал королем и правил разумно и хорошо сотню лет». Напечатать такое предложение очень просто: действительно править разумно и хорошо — очень сложно. Правителю приходится сталкиваться с очень тяжелыми решениями. Пример, который я часто использую, — это орки. После событий «Возвращения короля» остались десятки тысяч орков. Что Арагорн должен сделать с ними? Вести политику геноцида, отлавливать и убивать в их пещерах и лачугах? Или же принуждать к работе, делать рабами, перевоспитывать, открывать для них маленькие школы, чтобы учить их хорошим манерам и запрещать есть человеческую плоть?
Большинство героев в моей книге — люди. Я предпочитаю показывать оттенки серого, вместо того чтобы красить все черным или белым. Кто-то написал, что герой — это злодей, только с другой стороны. Я хотел показать, что Ланнистеры были врагами Старков и героями своей собственной истории. Концепция героев и злодеев упрощает вещи. Все люди способны как на героические, доблестные поступки, так на жестокие и эгоистичные. Большинство из нас за свою жизнь совершают и те и другие. Люди во всей сложности — вот, о чем я люблю писать».
6. Писатель призывает читателей и зрителей не бояться сливов и спойлеров
«Разумеется, сливы никак не повлияют на мою работу. Я пишу книги. Немного забавно, что люди паникуют из-за утечки сценария. Пока выходили первые пять сезонов шоу, романы уже были опубликованы: люди могли прочитать их и узнать, что случится дальше. Когда знаешь, что должно произойти, — это не тот опыт, который получаешь во время просмотра. Приятно держать секреты и повороты сюжета нетронутыми. Но, я думаю, высококлассные произведения искусства, будь это роман, телешоу или фильм, не опираются исключительно на сюжет. За его пределами также существуют богатство и глубина. Вот почему к таким работам можно обращаться вновь и вновь, даже когда ты знаешь, что произойдет дальше. Я могу наслаждаться перечитыванием «Войны и мира», несмотря на то что я знаю, что Наполеон проиграет».
7. В не вышедшем в эфир пилоте сериала у Мартина было камео
«Я посещал места съемок, особенно в первые несколько лет. Я был в Шотландии, в Белфасте в Северной Ирландии — на нашей основной площадке. Я посетил Мальту, Марокко. Большая часть неопубликованного пилота, который отличался некоторыми сценами и актерами, была снята в Марокко. Там у меня было камео — я был одним из гостей на свадьбе Дейнерис. Но, к сожалению, когда мы его пересняли, эти сцены остались на полу монтажной и моя роль пентосского вельможи в огромной шляпе была вырезана. Я посещал Дубровник еще до того, как там начали снимать. Возможно, мы работали в большем количестве стран, чем команда любого другого шоу в истории. Тем не менее посещение площадки для меня скорее возможность социализироваться или отдохнуть. Моя основная работа — написание книг, и на съемках мне нечего делать, так что я просто наслаждаюсь собой и не занимаюсь ничем конструктивным. В последние годы я остаюсь дома и продолжаю работать над книгами, вместо того чтобы разъезжать по миру».
8. Писатель не читает фанатские теории — но признает, что они ему льстят
«Я изо всех сил стараюсь оградить себя от фанатских теорий о моих книгах. Но иногда ничего не могу с ними поделать, потому что люди пишут мне электронные письма. В конце 1990-х, когда вышла вторая книга серии, в интернете появились первые фанатские сайты, посвященные моим книгам. Тогда я был в восторге: «Посмотрите, они пишут про мои книги, дайте мне это прочитать». Это было поразительное, потакающее эго чтение, но в какой-то момент появились сложности. Я не хотел знать о неверных фанатских теориях, потому что они могли породить во мне какую-то идею, заставить меня что-то изменить. А я не хотел ничего менять. Я хотел оставаться верным своему видению. «Боже мой, они уже угадали этот твист — за три книги до того, как он должен случиться. Должен ли я его изменить? Сделать как-то по-другому?» — но нет, я спланировал его еще в 1991 году. Изменить это сейчас — значит, испортить всю структуру серии, что стало бы, по моему мнению, эстетической ошибкой».
9. При знакомстве с актерами Мартин испытывает чувство вины — ведь он знает, когда их герои умрут
«Я вполне доволен судьбами моих героев и воспринимаю их исключительно в контексте литературы. Во время съемок ты знакомишься с актерами. Ты узнаешь их как личностей, иногда ты даже начинаешь вести себя с ними по-дружески. Это порождает определенный фактор вины, потому что ты знаешь, что их уволят через несколько месяцев или год. Ты встречаешься с кем-то, жмешь ему руку, говоришь: «Приятно с вами познакомиться». А про себя думаешь: «Я убил тебя ужасным образом еще два года назад». К счастью, книги были написаны задолго до сериала. Герои, которые должны были умереть, уже умерли, до того как я встретился с привлекательными молодыми актерами».
10. «Пламя и кровь», расширяющая вселенную «Игры престолов», будет состоять из 2 томов. Первый выйдет в 2018 году
«Можно сказать, что я боялся подступиться к «Пламени и крови», но в итоге буквально ввалился в эту книгу через заднюю дверь. Вышедший несколько лет назад том «Мир льда и пламени» должен был стать арочной книгой с иллюстрациями на каждой странице от наиболее выдающихся фэнтези-художников в мире. Вместе с ними должны были быть опубликованы 50 тысяч слов об истории мира, которая уже была раскрыта в романах. Я работал с двумя суперфанатами — Элио Гарсией и Линдой Антонссон, — которые сделали сайт Вестероса. Они должны были просмотреть опубликованные книги, вычленить все элементы истории и организовать их, чтобы я потом немного расширил их работу. В дополнение я должен был написать несколько боковых линий с дополнительной информацией об истории Вестероса — она была только в моих черновиках, потому что рассказывала о событиях, произошедших за сотни лет до начала книг. Когда Гарсия и Антонссон закончили свою работу, у них было 70 тысяч слов. Затем я расширил и отполировал то, что они сделали, — добавилось еще 20 тысяч слов. Потом я начал писать побочные линии и на каком-то этапе понял, что получилось еще 350 тысяч слов. Так что мы от них избавились, и я понял, что будет еще одна книга — полная история Таргариенов. То, что я написал, охватывает только половину всего задуманного. Эти материалы стали основой «Пламени и крови», которая выйдет в двух томах. Сейчас я заканчиваю последнюю часть первого тома — мы надеемся опубликовать его в следующем году.
Это действительно очень необычное произведение — не роман и не традиционный нарратив, а историческая книга о полностью выдуманном мире. Мои фанаты в восторге от нее — я постоянно получаю вопросы. Внутренне я немного ошеломлен тем, что существуют люди, которые, кажется, знают о моей ненастоящей истории больше, чем о реальной истории своих собственных государств».
