В КРУГЕ

Случилось это ещё в институте на лекции по истории. Я был студентом молодым, малообразованным и горячим. Любил критиковать и спорить по любому поводу, высказывая свои дилетантские суждения.

Историю нам преподавал Владимир Николаевич Ерошин, профессор хороший, но чрезмерно увлечённый предметом в свете политики. Достаточно было задать ему вопрос о той или иной спорной фигуре в нашей истории, как о теме лекции можно было забыть, потому что начинались многословные рассуждения о деятельности исторического персонажа и о необходимости с уважением принимать его таким, какой он есть. Иногда мы злонамеренно прибегали к слабости профессора и срывали лекцию, желая развлечься разговором на постороннюю тему. Тем более, что рассказчиком Владимир Николаевич был увлекательным.

Однажды на лекции я нарочно заявил, что в истории России есть много противоречивого. И что я, являясь патриотом Отечества, не могу, и даже не обязан чтить в его истории всё в равной степени. Профессор задумался и даже согласился. Однако заметил, что при необходимости критического взгляда на историю страны, существует тонкая грань, переступив которую, человек, не имеющий достаточных знаний, может, сам того не замечая, свою любовь превратить в ненависть.

– Как любовь к родине можно превратить в ненависть? – удивился я. – Я люблю свою страну, но при этом вижу и её недостатки.
– И много их по-вашему?
– К сожалению.
– Давайте проведём тест?

Аудитория зашевелилась, предвкушая развлечение.

– Я не сторонник подобной псевдопсихологической чепухи, – беря лист бумаги, продолжал Владимир Николаевич, – но в данном случае это будет игра. Любовь к стране - это не любовь к девушке, верно? И не что-то, заложенное природой. Это вполне конкретные вещи, окружающие нас на протяжении жизни. Сейчас объясню. В центральный круг я помещу вас. Как ваша фамилия?
– Нефёдов, – сказал я.
– Прекрасно, – господин Нефёдов, – записал профессор. – А вокруг, по радиусам, размещу то, что для него является страной. Начнём со значимых вещей, которые будут в ближнем круге, и двинемся к тем, которые на тестируемого почти не влияют и с которыми он в повседневной жизни не сталкивается. Вначале будет дом, еда, сон – ведь это тоже страна.

Владимир Николаевич что-то быстро записывал.

– Далее – двор, соседи, учреждения образовательные, развлекательные, торговые и так далее. И чем мы закончим? Властью. Президент, законодательная, исполнительная и другие политические институты. Всё грубо, только ради примера. Итак! – профессор потёр руки. – Вы сказали, что вы патриот и любите страну, однако в ней есть недостатки, которые вам не нравятся. Давайте их выявим, двигаясь от периферии к центру. Вы любите власть?
– Не надо путать страну и государство, – многозначительно улыбнулся я.
– Конечно-конечно, – согласился профессор и что-то зачеркнул. – А армию?
– Она сильная, – сказал я, – но могла бы быть сильнее и действовать решительнее.
– Очень хорошо! – вновь согласился лектор. – А как вам наше законодательство?
– Есть выражение, что глупость наших законов компенсируется их неисполнением.
– Знать бы ещё, кто это сказал, – пробормотал лектор и снова что-то вычеркнул. – Далее: СМИ, медицина, образование?
– СМИ я не верю, остальное… Недоволен, конечно.

Затем были вычеркнуты торговля, обманывающая меня на каждом шагу, склочные бюрократы, жадные налоговики, разбитые по весне дороги, ЖКХ, экология с грязными воздухом и речкой у дома. Когда мы дошли до вопроса о людях, я твёрдо сказал:

– Нет, народ я люблю.
– Господин Нефёдов, мы говорим не про абстрактные вещи. Откуда вы знаете народ? Из СМИ, которым не верите? Мы говорим про близких именно к вам.

Тут я припомнил шумных соседей и дядю Гришу с первого этажа, который сорил в подъезде окурками, и близких мы также вычеркнули. Когда все круги были пройдены, профессор протянул мне листок и сказал в аудиторию:

– Я считаю, что надо опасаться людей, которые говорят, что любят страну, а на самом деле, любят в ней только себя. Про эту грань я и говорил.

На листе всё было полностью перечёркнуто, кроме моего имени в центральном круге, отделявшем меня от любимой мною страны.

На фотографии: Запуск гигантского стратостата «Skyhook Bravo», январь 1960 г. полетный номер WRI 859, объемом 10 млн. кубических футов, спустя четыре часа достигший высоты 116.000 футов (~35,4 км). После окончания полета и приводнения, гондола была возвращена на борт авианосца «Велли Фордж» и повторно использована для запуска 30 января 1960 года, в котором была достигнута максимальная высота полета 113.500 футов (~34,6 км). Третий запуск 31 января 1960 года: оболочка шара «Skyhook Charlie» сдулась и упала неподалеку от борта авианосца. У воздушных шаров, которые попадают в область стратосферы, существует серьезная проблема. Они под напором внутреннего давления газа лопаются и разрываются в клочья, если стенки стратостата небольшие по толщине.

Кстати, у нас тоже есть свой лётчик-ас - Григорий Речкалов. Из Свердловска.

Дослужился до генерал-майора авиации. Дважды герой Советского Союза.

Тогда Речкалов по результативности, выходит, третий!

"Ахтунг! Ахтунг! Покрышкин ин дер люфт" - это ведь не сказки.

По этому сообщению небо вокруг волшебным образом очищалось. Александр Иванович вышел на свободную охоту.