Когда оказалась реальной угроза оккупации Ленинграда фашистами, поднялась проблема эвакуации ценностей из города. Всё вывезти не успели, стали искать место для надёжного хранилища скульптуры, мебели, книг, фарфора.

Один пожилой офицер предложил устроить хранилище в подвалах Исаакиевского собора. При обстреле города немцы должны были использовать купол собора как ориентир и не стрелять по нему. Так и вышло. Все 900 дней блокады музейные сокровища пролежали в этом хранилище и ни разу не подверглись прямому артобстрелу.

«Суки» решили показать, что даже самое страшное наказание - ничто по сравнению с тем, что ожидает тех воров, которые не захотят «перековаться». Их «перековывали» в буквальном смысле. «Трюмить» - это не просто убивать. Это - убивать долго, изощрённо, мучительно, на глазах у других - чтобы устрашить тех, кто предстанет перед «суками» вслед за добиваемым вором.


Самой известной «сучьей зондеркомандой» были так называемые «пивоваровцы» - группа «отколовшихся» воров, возглавлял которую некий Пивовар – арестант по фамилии Пивоваров. Сведения о нём разноречивы. Как утверждает писатель Герман Митягин в своей книге «Двенадцать апостолов», «вскоре после окончания войны по сталинским лагерям возили двенадцать бывших разведчиков, которые «справедливым террором» вытравляли по заданию высокого руководства воровскую идею: мол, воры -те же самые немцы, только без касок. В начале пятидесятых, когда надобность в «пивоваровцах» исчезла, их на Колыме бросают на растерзание озверевшим уголовникам».


Мне, однако, довелось в первой половине 90-х годов беседовать в ростовской колонии строгого режима №2 с непосредственными участниками воровской «резни» - тихим старичком Федей Седым и «битым каторжанином» с шестнадцатью сроками за плечами Николаем Коньковым. Они поведали совсем иную версию. Пивоваров, по словам этих «каторжан», был одной из самых крупных фигур в «сучьем» движении. Его и его армию арестантский мир выделил в особую «сучью масть» - «пивоваровцев». Пивовар с подручными в своё время отбывали наказание в Карагандинских лагерях. Причём сам Пивовар считался одним из авторитетных воров, но на чём-то, как говорят блатные, «подзасёкся» - и настолько серьёзно, что был заочно приговорён сходкой к смерти. Вот тут он и решил показать, кто же хозяин положения... Ваха и Салтан, его подручные, - из ссыльных чеченцев. Уже будучи в ссылке, они зарезали кого-то из местных жителей и попали в лагерь, где Ваху и приметил Пивовар. А приметил из-за огромной силы и ловкости. Пивовар и Ваха были неразлучны, чеченец исполнял роль телохранителя «главного суки» и приводил в исполнение его приговоры. «Пивоваровцы» с благословения чекистов  гастролировали по всем тюрьмам Советского Союза, «гнули» воров, «трюмили» непокорных. Одно имя Пивовара наводило жуть не только на воровское сообщество, но и на рядовых арестантов - «мужиков» и «фраеров». Ведь, несмотря на мнимую «заботу» о зэках и проповедь справедливости, «сучня» не терпела, когда кто-то проявлял излишнюю независимость, «непокорность».


Прекрасное описание «тромиловки» в исполнении «пивоваровцев» есть в романе «Чёрная свеча» Владимира Высоцкого и Леонида Мончинского, где Пивовар выведен под прозвищем Салавар, а Ваха стал Зохой. «Суки» клали на грудь нераскавшегося вора железный лист и прыгали на нём до тех пор, пока не проламывали жертве грудную клетку.


По одним сведениям, «главного суку» в конце концов зарезали в коридоре пересыльной тюрьмы. По версии Германа Митягина, всех «пивоваровцев» забили ломами в одной из зон Берлага. А в 1998 году вышла книга «Записки рецидивиста», автор которой, Виктор Пономарёв, рассказал, что Пивовара зарезал молодой вор Огонёк, когда «главный сука» шёл между нарами в камере перед «трюмиловкой». Это – явный вымысел. Ритуал «трюмиловки» и меры безопасности были отработаны «суками» до мелочей, и непосредственно в «хате» расправиться с Пивоваром было бы просто невозможно. Сам он, по рассказам очевидцев, никогда не ходил между нарами и держался ближе к двери под прикрытием телохранителей. Обстоятельства гибели Пивовара покрыты мраком. Да и была ли она вообще, эта «праведная месть» арестантского братства?

Кореец Ян Кёнджон известен тем, что был солдатом трех армий. В годы Второй мировой войны его призвали в Императорские вооружённые силы Японии. Попал в плен к красноармейцам. В 1942 году вместе с тысячами других заключенных переброшен на фронт – "искупать кровью". Воевал за Советский Союз. Летом 1943 года попал в плен к немцам под Харьковом. В плену, доказав, что воевал за Японию, был освобожден и продолжил службу. Воевал за Германию в Нормандии. Попал в плен к американцам.

Потом жил в Штатах. Вырастил двух сыновей и дочь, не рассказав им ни слова о своей военной службе.

Победа в войне – далеко не единственное достижение СССР, есть и другие, и немало. Это и превращение страны к концу 1930-х годов в военно-промышленного гиганта, которого не раздавить – отсюда Победа, наша Победа; это и послевоенное восстановление – за 10 лет вместо прогнозируемых на Западе 20-ти; это и освоение космоса, это смертность 6–7 промилле (т.е. 6–7 человек на 1000), достигнутая в 1960-е и не превзойдённая никем в мире до сих пор, и многое другое. Обычно антисоветчики и русофобы в таких случаях злорадно полагая, что уели, задают вопрос: а какой ценой? А какова цена, спрошу я в ответ, возникновения всех новых социальных систем, например, капитализма – достаточно взглянуть на Англию времён Генриха VIII или Елизаветы I. Процент англичан, уничтоженных молодым капиталистическим обществом, будет существенно выше, чем людские потери эпохи становления молодого советского социализма. А какова цена «золотого века» Екатерины II, в основе которого – рабство 30 миллионов из 35 миллионов населения? Какой ценой куплено благосостояние русской буржуазии начала ХХ в.?


А какой ценой создавалась Британская империя? США? А ведь США в XIX в. никто не угрожал – а сколько индейцев и негров уничтожено, тогда как СССР в 1930-е годы должен был форсировать коллективизацию и индустриализацию, иначе в начале 1940-х раздавили бы и это стало бы окончательным решением русского вопроса, физическим стиранием русских из истории. По сравнению с «подвигами» англосаксов – всё познаётся в сравнении – численность жертв так называемых «сталинских репрессий» (о том, почему «так называемые» – ниже) смотрится как статистически средний масштаб репрессий любого молодого крупного общества, тем более такого, которое пережило мировую войну, революцию и гражданскую войну и для которого насилие имманентно. В обществе, прошедшем войну, революцию, анархию и гражданскую войну, живущем во враждебном окружении, жизнь вообще ценится весьма мало – и народом, и его властью. В СССР ситуация в этом плане изменилась только в конце 1930-х годов, с окончанием холодной гражданской войны, а точнее – национальной фазы (1927–1939 гг.) революции. Суть этой фазы состояла главным образом в подавлении «героев» интернационал-социалистической фазы революции (1917–1927 гг.), в защите России от левых глобалистов и их союзников на мировой арене и в выяснении отношений между различными кланами во власти – в партии, НКВД. Всё это – не говоря о том, что все молодые общества агрессивны, ранняя стадия развития любого общества, будь то рабовладельческого, феодального или капиталистического – это холодная гражданская война, тем более масштабная, чем многочисленнее и современнее («массовее») общество, в эпоху масс все системообразующие долгосрочные процессы носят массовый характер. А, следовательно, пришло время поговорить о количественном аспекте.

Известно, что во времена египетских мамлюков, в XIII веке, султан этой страны аль-Захир Бейбарс повелел основать специальный «кошачий сад», где все кошки Каира могли бы найти еду и питье, и убежище в любое время. Каждый вечер тысячи кошек приходили в сад и всегда были накормлены.

Вспомнил школьный случай. В классе восьмом на уроке физкультуры повели нас почему-то гранаты метать. Все парни кинули гранату ну где-то в районе 30 метров и это считалось нормальным результатом. Вышла Таня, ничем не выделяющаяся девочка и ка-а-ак зашвырнула гранату за 45 метров. Даже физрук от удивления свисток из удивленно открывшегося рта выронил.

А я по ходу дела вспомнил сленг американских "уайлд уизлов" -- военных летчиков, специализирующихся на подавлении вражеской наземной ПВО. В том, что касается нейтрализации радаров противника, у них есть два термина: soft kill и hard kill. Первый означает подавление работы радара с помощью помех. Второй -- поражение оружием. Противорадарными ракетами, скажем.

Так вот, как ни смешно, матушка-природа в таких обстоятельствах в дополнение к soft kill (отказ от размножения, девиантное поведение -- словом, все то, что описано под катом) вполне в состоянии устроить и полноценный hard kill. Есть такой любопытный феномен, называется "парадокс самоубийцы" (или "парадокс самоубийц", в разных переводах по-разному). Суть в том, что чем выше уровень благосостояния общества, тем выше в нем уровень суицидов. Зависимость не чтобы совсем уж прямая (на это много факторов влияет) но прослеживается, прослеживается.

А в первобытных племенах (такие кое-где при желании еще можно отыскать) уровень суицидов и вовсе нулевой. Была история про одного исследователя, который успешно подружился с такими ребятами -- они ему показывали, как живут. А вождь, мужик неглупый и любознательный, пользуясь случаем, расспрашивал исследователя про жизнь в его обществе. Интересно же. Слушал, слушал, а потом и говорит: вы чего, вот прямо так и делаете? Вот это новость. Это ж надо до такого додуматься: самому себя убить. Ну вы, белые, и даете.

Суицид для вождя не существовал даже на уровне абсолютно абстрактной идеи.

А на переговорах в Брест-Литовске с немцами произошел забавный эпизод, лишний раз как бы подчеркнувший разницу в уровнях сознания Ленина и его так называемых соратников.

Советскую делегацию на переговорах возглавлял Троцкий. А начались они с приглашения на вечерний прием, что, как ни странно, повергло Троцкого в состояние крайней растерянности. Дело в том, что на приеме, согласно неукоснительному правилу, дипломаты должны быть облачены в черные фраки. Революционное сознание Троцкого было уязвлено. Ведь фрак это символ буржуазности. Допустимо ли в принципе, чтоб в нём щеголял представитель рабоче-крестьянской власти? Не решаясь взять на себя бремя ответственности в такой непредвиденной ситуации, он - второе лицо в партии и государстве - телеграфирует Ленину как быть? Ответ Ленина лаконичен и полон сдержанной ярости: “Если это поможет установить мир, идите хоть в исподнем!”