Определённо "трон"!

Максим Андреев

И вновь с вами рубрика «занимательная нумерология».

Озаботился вдруг проблемой антропометрии трех мушкетеров, начал копать, с карандашом в руках перечитывать трилогию Дюма, и сразу наткнулся на то, что рост Портоса, которого Дюма через слово называет титаном, гигантом и великаном, – шесть футов. А мы же с детских лет, со времён «Путешествий Гулливера» помним, что фут равен 30,48 см, умножаем 30,48 на 6, получаем, что рост Портоса – 182 с копейками, намного ниже даже Александра Паля! По нынешним меркам – никак не дядя Стёпа!

В принципе, 182 см – это как раз рост Лемюэля Гулливера, но мы-то под словом «Гулливер» привыкли подразумевать великанов из Бробдингнега! А их рост, напомню, был в 12 раз больше – около 22 метров!

Потом соображаю, что при чем тут вообще Свифт, с какой стати Дюма стал бы мерить мушкетеров английскими мерами длины? Проверяю – и точно: мушкетеры измерялись во французских, точнее, парижских, точнее, королевских футах: pied de roi – длина стопы короля, 32,484 см! Измеряем Портоса в pied de roi, получаем 195 см, то есть на сантиметр ниже Дзюбы. Для великана, в общем, тоже не ахти.

Д’Артаньян, как следует из романа «Двадцать лет спустя», был не выше пяти футов; Арамис же – почти одного роста с д’Артаньяном («Три мушкетера»).

Ок, положим, что рост д’Артаньяна и Арамиса – пять футов, но это всего 162,4 см! (Кстати, кажется, именно из-за разницы роста гасконец так удачно ввинтился под мышку Портоса, разглядев обратную сторону знаменитой перевязи.)

Впрочем, уже в «Виконте де Бражелоне» Дюма (или Огюст Маке, доподлинно неизвестно) спохватывается и неожиданно добавляет д’Артаньяну росту, замечая, что тот был мужчиной достаточно высоким – как минимум на пару дюймов выше Людовика XIV! При этом рост Луи в «Десять лет спустя» указан точно:

«Король был невысокого роста, едва ли пяти футов и двух дюймов; но его молодость смягчала этот недостаток, к тому же возмещавшийся благородством и замечательной ловкостью движений... Его видели всегда рядом с матерью, женщиной высокого роста, и кардиналом, человеком тоже очень представительным.
И потому многие говорили:
– Король ниже кардинала!»

Получается, что шевалье д’Артаньян с Арамисом вымахали по крайней мере до 5 футов и четырех дюймов! 175 см – совсем другой коленкор, согласитесь!

Тут правда возникает путаница с герцогом Бэкингемом, которого д’Артаньян, как мы помним, при первой встрече принял за Арамиса, а это значит, что наш милый аббат д’Эрбле был с Бэкингемом примерно одного роста. А ведь современники считали герцога самым красивым и статным мужчиной Европы!

Что касается Атоса, то он, судя по косвенным признакам, ростом хоть и значительно уступал Портосу, но превосходил д’Артаньяна с Арамисом (выходит промежуток между 175 и 180 см). «Атос был среднего роста, но так строен и так хорошо сложен, что не раз, борясь с Портосом, побеждал этого гиганта».

И тут вдруг, представьте, у графа де Ла Фер подрастает такой Рауль де Бражелон, который, оказывается, настолько выше своего отца, что однажды, выходя из папиного кабинета, чуть не снес головой притолоку! Положим, там все 185! Видимо, его мама, прелестная Мари Мишон, была девушкой совсем не такой миниатюрной, как мы себе представляли!

По поводу путаницы с ростом (да и, например, с возрастом) мушкетеров прочитал несколько версий, согласно одной, самой распространенной, мужчины во Франции XVII века были вообще низенькими, и 160 см считался средним ростом. По другой версии выходит, что Дюма, хоть писал роман-фельетон в парижскую газету Le Siècle, был человеком неаккуратным, неделю мог лениться, потом перед дедлайном прочухивался и строчил, как пулемёт, очередные главы, забывая что было в предыдущих; над цифрами сильно не парился (это нам знакомо), поэтому округлял футы в меньшую сторону, и что так-то все мушкетеры – Гулливеры! Сторонники второй версии пишут, что даже специально ходили в парижский военный музей и измеряли айфоном доспехи Людовика XIV, и что там не 163 см, как пишут историки, и не 169, как утверждает Дюма, а 185 как минимум! Ну, и действительно, подумайте сами, неужели красавица Луиза Лавальер бросила бы своего гренадёра Рауля ради задохлика, пусть даже и короля-солнца?!

Впрочем, это все лирика, а вот гугля дальше, я наткнулся на серьезную культурологическую дискуссию, что будто Александр Пушкин и Александр Дюма – один и тот же человек (похожи внешностью, почерком и масса других подозрительных совпадений). Что поэт, хоть и не вышел на Сенатскую площадь, но, страдая под пятой тирана, инсценировал свою гибель и сбежал во Францию, переоделся (как сейчас говорят, переобулся) и написал «Трех мушкетеров», «Графа Монте-Кристо» и «Королеву Марго»! Потом приходит оппонент докладчика и говорит: хм, как же так, я читал, что Дюма был очень высок ростом, почти как Портос, целых 193 см, а Пушкин – низенький, меньше д’Артаньяна, «пять с небольшим вершков», не то 160, не то 165 см! А докладчик отвечает: все правильно, просто во Франции Дюма-Пушкин очень высокие каблуки носил, для конспирации!

Иллюстрация Мориса Лелуара (1894). Портос в приемной де Тревиля.

А можно Михалкова в "Аналитику" перенести? Интересные выпуски Бесогона думаю уместнее всего там выкладывать.

на экскурсии по Брестской крепости рассказывали, что первым и без потерь покинул (после приказа, ес-но) личный состав командира, который постоянно гонял своих по ночам
точно национальность не вспомню, кто-то из прибалтов

Немножечко непонятно!

Лев Николаевич Толстой любил ходить по сумасшедшим домам и наблюдать исцеление душевнобольных. А если повезёт, то припадок или побег какого-нибудь бесноватого.

Врачи ценили внимание великого прозаика и всякий раз готовили к его приезду какой-нибудь "сюрприз".

В Центральном Полицейском приемном покое для душевнобольных  Москвы весной 1900 года устроили концерт силами исцеляемых. Пригласили и Льва Николаевича. Тот с огромной охотой приехал. Сел в зрительный зал, в котором душевнобольные сидят вперемежку с персоналом. Стал смотреть номера. Хлопал. Выражал одобрение сценам, разворачивающимся пред ним на подмостках.  А там умалишенные старались изо всех сил!

Профессор С.С. Корсаков (из немногих натурально нормальных в зале) предложил провести сеанс гипноза для всех желающих ощутить на себе силу внушения.

Лев Николаевич вызвался первым (он гипноз очень любил). Только из зала выходить на сцену отказался, а попросил гипнотизировать его прямо так, на месте.

Профессор Корсаков и начал. И психи с большим интересом стали поглядывать на Льва Николаевича. А тот, как пишет  доктор Ф.М. Добровольский: "Только нахмурившись спал, но даже из-под нахмуренных сном бровей силой духа как-бы видел все наши помышления".  Профессор побуждал загипнотизированного графа к разнообразным действиям, но прозаик ограничился простым трансом.  Он же видел все наши помышления. Чего ему тут ещё голым-то прыгать? Оберегая сон гения, часть номеров пустили в полголоса, ходили на цыпочках.

Проснулся гений только на частушках, исполнявшихся деревенскими выздоравливающими. Освеженный гипнотическим отдохновением, классик хохотал в особо удачных местах. Пока со сцены на прозвучало про " х-м груши молотим!" Тут романист встал и вышел на сцену. Профессор Корсаков выбежал на сцену тоже, вдруг как его сеанс гипноза внезапно опять пригодится?!

Отстранив профессора, Толстой произнёс, что во фразе "х-м груши молотим " он видит только "аллегорию".
Ибо это невозможно большинству людей. Груши-то... Задело что-то романиста.

На критическое замечание Льва Николаевича здоровенный исполнитель, подозреваемый в нежизнеспособной аллегории про член и груши, решился предъявить доказательства. На сцене поднялась суматоха, в зале завыли и забились наиболее восприимчивые зрители. В двери ломилась полиция и санитары.

Профессора Корсакова помяли.

Но Лев Николаевич, рассмотрев доказательства, горько крикнул в зал, что "нет! всё же аллегория!" и поспешил с концерта.  Был хмур.
Он про груши много чего знал. И про жизнь. И про всё. А тут у какого-то идиота реально потенциал познания жизни оказался сопоставимым. Это осознавать и больно, и стыдно. Всю жизнь работал на ниве народных увещеваний, а тут....

Может, нету вообще никаких аллегорий, а есть только та, только истинная суть, которая, как известно только тем, кто готов принять правду... или как-то  так.

Позже Л.Н. Толстой, задетый за груши ещё раз посетил исполинского знатока частушек. И по итогу визита высказал мудрость: "Невозможно провести резкую грань между душевной болезнью и душевным здоровьем.  Этот  правду говорит, хоть цинично в виде, понятно, аллегории, потому как не у всех такой, чтобы груши... Но говорит правду! А вот, возьмём к примеру, даму из высшего общества! Так у неё то же самое, что у этого еблана на уме!  Про груши! Мечтает она, ещё более циничная, чем этот аллегорист.  Ну покрасивее она его. Вот и вся разница. Все только про одно и думают. Я вас уверяю! Я то знаю! Я жизнь насквозь и помыслы ваши вижу про груши с трёх лет..."

Вот так же будет, когда появится дешевая энергетика, какие-нибудь компактные ядерные батарейки с ресурсом 20 лет. Какие дрова, чтобы топить печку, какой газ - будут удивляться люди!

Ты прям мои мысли читаешь. Сейчас с этим сталкиваюсь, какой же гиморрой людям устроили, какая же морока этот газ, этот выбор, что делать, газ, электричество, пеллеты еще что-то...
Изобретите уже наконец атомную батарейку и все перейдем на электрические котлы