Сочетание "так не бывает" с "а вот как было"!

Луи Виктор (Виталий Евгеньевич) (1928-1992)

В биографии Л. всё предположительно: дата рождения,  имя, фамилия,  национальность, социальное происхождение, образование, род занятий.
Принято считать, что в 1944 году (т. е в 16-летнем возрасте?) он начал работать в составе обслуживающего персонала различных иностранных посольств в Москве, а в 1946 году (по другим данным в начале 1950-х) был арестован и отправлен в лагерь. За что? По обвинению в шпионаже, - говорят одни источники.  За спекуляцию, - свидетельствуют другие.  Сел за анекдот, - утверждает Д. Маркиш.  Отсидел за своего отца, - сообщает А. Гладилин. 

Приблизительно в 1950 году в лагере под Интой будущий сценарист А. Каплер познакомил будущего сценариста В. Фрида с Л., который занимался там скупкой за хлеб шерстяных вещей, шедших на сырьё для ковровой мастерской, обслуживавшей начальство, а заодно, «кроме обязанностей снабженца, исполнял и другие: был известным всему лагерю стукачом». 

Как бы там ни было, в 1956 году (вроде бы поздновато для стукача с заслугами перед органами?) Л. вышел на свободу, то ли был, то ли не был реабилитирован и… стал работать то ли корреспондентом одной из шведских газет с аккредитацией в МИДе (как сообщает Д. Маркиш), то ли (сошлемся на Википедию) сотрудником московского бюро американской радиовещательной корпорации CBS, а затем помощником московского корреспондента американского журнала Look Эдмунда Стивенса  и корреспондентом британских газет The Evening News (до 1980 года) и The Sunday Express (с 1980 года).

И зажил жизнью, какой, кроме него,  никто не жил в Советском Союзе: жена, разумеется, англичанка (с 1958 года), три роскошных квартиры в Москве, огромный загородный дом в Баковке с многочисленной прислугой, теннисным кортом, бассейном и коллекцией дорогих иномарок («у меня их больше, чем у Брежнева», - похвастался он Д. Маркишу), куда, не афишируя этого, съезжалась советская, и не только артистическая или писательская, элита.

Чем же Л. занимался и на жизнь себе зарабатывал? Нет, не банальным осведомительством, таких данных у нас нет. Зато вроде бы участвовал в переговорах по обмену американского летчика Пауэрса на советского разведчика Р. Абеля в 1962 году, то есть и тогда, и позже выполнял обязанности неофициального переговорщика-шерпы. И, кажется, мобилизуя свои загадочные связи, помогал евреям-отказникам в их отправке на историческую родину.

И сам много путешествовал по миру, побывал с некими (вероятно, деликатными) миссиями даже на Тайване (1968) и в Израиле (1971), с которыми у СССР не было тогда дипломатических отношений. Ценил всё прекрасное, и себе скупая антиквариат, иконы, картины и скульптуры входивших в моду нонконформистов,  и организуя их транзит на Запад. 

«Появление Виктора Луи в подвалах и бараках, - вспоминает художник В. Воробьев, - означало, что ты отмечен свыше и обеспечен выставкой за границей или публикацией антисоветского романа. Так было с Фаворским в 1962 году. <…> Так было с романами Валерия Тарсиса и Эдуарда Кузнецова, Александра Солженицына и Евгении Гинзбург. За пиратскую деятельность Луи получал валюту, а нелегальные авторы — кукиш!»
Вот на этой пиратской деятельности Л., то есть на том, что он в годы хрущевского, брежневского и андроповского правления служил едва ли не основным каналом утечки конфиденциальной информации и рискованных текстов за границу, стоит задержаться. Здесь заслуги Л, которого называли то «кагэбешным курьером на Запад»,  то «сливным бачком КГБ», то живым «человекошлюзом» Кремля, вроде бы неисчислимы.
Утверждают, что уже в 1958 году он переправил в западные СМИ стенограмму общемосковского собрания писателей, где клеймили Б. Пастернака. Говорят, что он первым в 1964 году, за несколько часов до официальной публикации, передал в свою газету сенсационное сообщение об отставке Хрущева, а потом, когда Никита Сергеевич уже пребывал в дачной изоляции, снял эффектный фильм о буднях Хрущева-пенсионера и устроил на Западе первую публикацию его мемуаров. Что-то в этом же роде произошло и с первым зарубежным изданием «Двадцати писем другу» С. Аллилуевой, и с другими книгами, появление которых в СССР была решительно невозможно, а за рубежом отчего-то желательно.

Отчего желательно? И по какой причине эти спецоперации либо впрямую поручались Л., либо санкционировались властью? Тут опять же всё гадательно. Вот А. Солженицын, например, предполагает, что осуществленная Л передача «Ракового корпуса» за границу должна была воспрепятствовать (и воспрепятствовала) публикации романа в «Новом мире». Highly likely. А отосланные Л. рукописи воспоминаний Хрущева и Аллилуевой были жестко цензурированы и вышли, соответственно, со значимыми купюрами, что сбило на Западе волну интереса к ним. Опять-таки highly likely. Можно предположить и то, что чередование достоверной информации, поступавшей от Л., с дезинформацией, поступавшей от него же, позволяло органам ли, Кремлю ли вести торг ли, игру ли с западными, как сейчас выражаются, партнерами.

Здесь всё неясно: и был ли Л. штатным офицером спецслужб, и был ли, - как пишет Д. Маркиш, - «его прямым куратором и опекуном Юрий Андропов». В любом случае, - сошлемся на восклицание А. Солженицына, - «если б не было Виктора Луи – хоть придумай его, так попался кстати под руку!»

Но он был, и задания в течение нескольких десятилетий выполнял первостепенной контрпропагандистской важности: сообщил, например, в западные СМИ, что это С. Аллилуева в свое время якобы выдала властям своего друга А. Синявского, а 16 марта 1969 года опубликовал в «Вашингтон пост» подложное интервью Солженицына, в котором якобы сам писатель жалуется на свою судьбу, с одобрением отзываясь о нападении немцев на Советский Союз, даже оправдывает Сталина…

Особенно велики, - как рассказывают, - были заслуги Л. в попытках скомпрометировать перед мировым общественным мнением А. Сахарова, уже отправленного в горьковскую ссылку: здесь и фальшивое интервью с ним, и фальшивый же фильм о нем, где ранняя оперативная съемка КГБ была выдана за  кадры периода голодовки.

Завершил же свою нетривиальную карьеру Л. тоже нетривиально: передав, уже в 1987 году германскому журналу материалы допросов немецкого пилота-любителя М. Руста, приземлившего свою «Сессну» на Красной площади. И опять получил, - по свидетельству Д. Маркиша, - сумму с пять нулями. Однако, - говорит А. Мальгин, - «эпоха перестройки и гласности лишила нашего фигуранта монополии на эксклюзивчик от КГБ, и он как-то в момент скис. Тем паче косяком пошли проблемы со здоровьем, операции».

Скончался Л. в Лондоне от сердечного приступа, а похоронен все-таки в Москве, кажется, на Ваганьковском кладбище (уч. 23, Пукиревская аллея).

И о нем теперь пишут книги, снимают фильмы. Его – самого, быть может, изумительного трикстера послевоенной советской эпохи - помнят.

Лит.: Кеворков В. Виктор Луи: Человек с легендой. М.: Семь дней, 2010; Хреков А. Король шпионских войн: Виктор Луи – специальный агент Кремля. Ростов-на-Дону: Феникс, 2010.

Лет трид... Когда трава была мокрее, мне довелось побывать на выступлении М. С. Горбачёва перед студентами. Он проповедовал абсолютно. Я тогда был юный скептик (теперь я старый циник), но он в относительно неформальной обстановке был полный удав Каа. Самые упёрты просто, пардон, неистово рукоплескали. Тоже своего рода культист товарищ.

...Я открываю твиттер и читаю: «А поклонники Вудхауса знают, что он работал на нацистов?». Тысячи ретвитов и возгласы: «О, чёрт!» Но если реально исследовать этот вопрос, то станет ясно, что Вудхаус оказался в ситуации, когда он проявил слабость. Никто не имеет права требовать от автора романов героизма. Когда он оказался в захваченном городе, ему пришлось писать пропагандистские тексты для нацистов, это был его способ выжить. Я не могу его за это осуждать, потому что не знаю, как сам бы поступил. Есть история про Ивлина Во. Когда была блокада Лондона, в качестве гуманитарной помощи семьям раздавали бананы – по одному банану на каждого члена семьи - и сын Ивлина Во как-то рассказал историю, что отец однажды сел перед ними съел все их бананы. Это не заставит меня ненавидеть книги Во, и если я люблю его романы – это вовсе не значит, что я одобряю тот факт, что он, скажем так, отбирал еду у собственных детей. Наверное, все писатели люди с гнильцой. Роальд Даль, великий сказочник, был страшным антисемитом. Камю всегда был против фашизма, но если начать читать воспоминания о нём, то узнаёшь, что у него были плохие отношения с детьми. Если начинаешь читать мемуары дочери Сэлинджера о её отце, то выясняется, что и он, мягко скажем, был очень тяжёлым человеком.

Лидия Литвяк, Герой Советского Союза, Белая Лилия Сталинграда. Не дожила 17 дней до 22-х лет.

1 августа, 1943 погибла в бою.

Капитан Врунгель пел "Как вы яхту назовете - так она и поплывет", а у барона Врангеля вышло наоборот: единственный из 126 кораблей из судов, утонувший при эвакуации белых из Крыма в ноябре 1920 г., назывался "Живой".

По другим сведениям, Хрущев, когда первый секретарь обкома Кириленко показал ему новую баню, сказал: "Ну и город! У вас бани, как дворцы, а дворцы, как бани..."

Это прекрасное строение на Первомайской улице  прославил на весь Советский Союз 1-й секретарь ЦК КПСС Никита Хрущев. «Вот <...> в Свердловске построили баню с колоннами, это глупость...» — сказал он в 1962 году.

На днях, кстати, исполнилось 65 лет известному запрету советского государства на «излишества в планировании и строительстве». Эта дата считается концом пышного сталинского неоклассицизма и началом эпохи радикального унитаризма в архитектуре, которая породила советский модернизм.

Банно-прачечный комбинат №5 на Первомайской, 71 начал работу в 1951 году, или 69 лет назад. Его начали строить в 1945-м по проекту Петра Ивановича Лантратова и Владимира Хмуренко. Говорят, что при строительстве использовали труд пленных солдат вермахта (но в ту пору военнопленные работали на строительстве во многих городах СССР).

Счастливый психолог

Однажды, я принес на работу бездомного щенка.

Так получилось. Я нашел щенка за пять минут до начала рабочего дня. Он был грязным и невзрачным сыном дворняги. Я спрятал его в углу кабинета, но...щенок упорно выползал оттуда и пищал. В итоге, его увидели все мои коллеги.

...и полетели к моим ногам человеческие маски.

Вот, очень добренькая и общительная секретарь Марина Викторовна. Молодая и смешливая. Ее умело накрашенное лицо, странным образом скривилось при виде грязного щенка-"Алексей Александрович! Вы, что же не брезгливый совсем?! Грязь развели тут..."Ее яркая, добрая маска вдребезги разбилась недалеко от ,весело машущего грязным хвостиком, сучьего сыночка...

Вот уборщица, Нина Владимировна. Вечно уставшая, ворчливая и злая на всех, пожилая женщина. Вдруг, ее морщинистое лицо, расплылось в улыбке:"Ой, кто тут у нас такой хвостатенький?! Алексей Александрович, это по работе посетитель, али по личному?!" У моих ног лежала скомканная злая маска, а я видел чуткое и добрейшее лицо...

А вот, мой коллега Сергей Иванович. Всегда услужливый, отзывчивый и любящий всех вокруг, человек. И анекдот расскажет и твоему анекдоту - улыбнется. Он, в тот день, дальше порога моего кабинета, не зашел. Болезненно сморщившись, Сергей Иванович, заявил, что бездомные животные - это грязь и болезни... У моих дверей лежала грязная, тонкая маска улыбчивого лицемерия...

Но, больше всех, меня поразил мой начальник, Анатолий Сергеевич...Будучи всегда суровым, недовольным и не готовым к диалогу, он просто и сразу заявил: "Мда, Алексей Александрович...кажется тебе нужен отпуск на сегодня... Ты, вот что – бери-ка этого юнца и отправляйся домой... Есть вещи и поважнее работы .Только ты, это... Не выкидывай щенка то... Живое существо все таки"... и смущенно сняв маску неприступного руководителя, робко улыбнувшись, нам с щенком, исчез за дверью...

...у моих ног лежали маски людей, с которыми я общался ежедневно, на протяжении многих лет... Но, неожиданно я понял, как мало я знал этих людей...

...Вот какими вехами Меньшов, например, отмечал годы гражданской войны и революции: «В 1915 году мы занимались функциональными рядами, а в 1916 году — ортагональными рядами. А потом наступил 1917 год. Это очень памятный год в нашей жизни, тогда произошло важнейшее событие, повлиявшее на всю нашу дальнейшую жизнь: мы получили важные результаты в области тригонометрических рядов».

Во время войны один из его знакомых математиков посоветовал Меньшову: «Дмитрий Евгеньевич, идёт война, заботиться о вас некому. Вы бы женились, что ли!». Меньшов выслушал. Задумался. И ответил: «А когда война кончится, что я с женой буду делать?»

Однажды Меньшов прогуливался за городом. Глубоко погрузившись в свои мысли, он каким-то образом оказался в запретной зоне, его задержали и отвели в комендатуру. Меньшов не уделял большого внимания своей одежде. Был высокого роста, очень худой, с короткой, но всклокоченной бородой. Кроме того, у него была необычная, хрипловатая, отрывистая речь. В целом — персонаж подозрительный. В комендатуре состоялся следующий диалог:

«Ты кто такой?»
«Я — математик»
«Может быть ты ещё профессор?»
«Да, я профессор Московского университета».
«Может быть, ты ещё и академик?»
«Нет, я член-корреспондент».

К счастью комендант позвонил в Университет.

"... Снисхождение в глазах азиата - знак слабости, и я прямо из человеколюбия бываю строг неумолимо. Одна казнь сохранит сотни русских от гибели и тысячи мусульман от измены".

Генерал Ермолов знал предмет лучше кого бы то ни было. Каждый раз когда забывалась эта его главная заповедь - все заканчивалось катастрофой. Исключений не было и не будет.