Директор ЦРУ Джеймс Вулси назвал этого человека "драгоценным камнем в короне" и самым полезным агентом из всех, кто был завербован в годы холодной войны. Речь о генерале ГРУ Дмитрии Полякове, который более 25 лет работал на ЦРУ США, снабжая Вашингтон ценнейшей информацией о политических, экономических и военных планах Кремля. Он был тем самым "спящим агентом", которого в своё время защищал от контрразведки сам шеф КГБ Юрий Андропов.
Карьера "службоголика"
Дмитрий Фёдорович Поляков родился 6 июля 1921 года в городке Старобельске, что стоит в самом центре Луганской области. Отец его работал бухгалтером на местном предприятии, мать была служащей.
В 1939 году Поляков, окончив среднюю школу, поступил учиться в Киевское командное артиллерийское училище. Великую Отечественную войну встретил уже в должности командира артиллерийского взвода. В тяжелейших боях под Ельней был ранен. За боевые подвиги награждён двумя боевыми орденами — Отечественной войны и Красной Звезды, многими медалями. В архивах сохранился наградной лист капитана Полякова, командира батареи из 76-го отдельного артиллерийского дивизиона, воевавшего тогда в Карелии: "Находясь на рубеже Кестеньгского направления, он огнём своей батареи уничтожил одну противотанковую пушку с расчётом 4 человека, подавил три артиллерийские батареи, рассеял и частично уничтожил группу солдат и офицеров противника общей численностью 60 человек, обеспечив тем самым выход разведгруппы 3ОСБ без потерь..."
В 1943 году и сам капитан Поляков перешёл в артиллерийскую разведку, затем — в военную. Уже после войны его направили учиться на разведывательный факультет Военной академии имени Фрунзе, затем его перевели на работу в Главное разведывательное управление (ГРУ) Генерального штаба.
Тут же за Полякова взялись всерьёз и стали без спешки обучать всем тайным премудростям мастерства плаща и кинжала — как завербовать нужного человека, как заложить тайник и избавиться от слежки, как принимать кодированные сообщения из Центра и готовить себе путь отхода.
На службе Поляков показал себя настоящим "службоголиком" — учился и работал с утра до ночи, даже ночевал в служебных кабинетах. Начальство только руками разводило от удивления: как при таком плотном графике жизни Поляков смог жениться на красавице Нине и обзавестись двумя сыновьями — Игорем и Павликом.
В 1951 году руководители ГРУ решили отправить Полякова — как лучшего из лучших — в первую служебную командировку в США. Поехал он под прикрытием должности сотрудника советской миссии при Военно-штабном комитете ООН.
Служил он в должности "крышевика" — так на оперативном сленге называли простых агентов, обеспечивавших деятельность советской нелегальной агентуры.
Это были своего рода рабочие муравьи разведки, слепо исполнявшие приказы резидента ГРУ: в одном месте надо забрать из тайника один контейнер, замаскированный под обычный булыжник, и положить на его место другой "камень", в другом месте зафиксировать условный сигнал, в третьем — оставить машину и незаметно уйти на полдня. Работа хоть и простая, но опасная: в то время в США уже началась эпоха "маккартизма" и каждый советский дипломат буквально находился под колпаком ФБР. Иногда Полякову приходилось днями напролёт кружить вокруг тайника, оставленного неизвестным агентом, чтобы сбить слежку с толка. И вновь он зарекомендовал себя лучшим агентом — за пять лет "вахты" в Нью-Йорке ни одного провала!
Ошибка резидента
Отработав пятилетнюю "вахту" в Нью-Йорке, Поляков вернулся в Москву — для переподготовки и повышения по службе. В США он вернулся в 1959 году — уже в звании полковника и в должности заместителя резидента ГРУ по нелегальной работе в США.
И в том же году в семье Поляковых произошла трагедия, перечеркнувшая всю его жизнь. Старший сын Игорь в США заболел гриппом, который дал осложнение — отёк мозга.
Мальчика можно было спасти, но для этого требовалось положить его в американскую клинику. И заплатить за лечение — у советских разведчиков и дипломатов тогда не было американских медицинских страховок.
Поляков бросился к резиденту генерал-лейтенанту Борису Иванову:
— Борис Семенович, помогите! Разрешите воспользоваться средствами спецфонда для поощрения агентов. Я всё потом отдам, вы же меня знаете, — просил Поляков.
— Не могу! — отрезал Иванов, служивший в НКВД ещё со времён "Большого террора". — Ты знаешь, эти деньги я могу выделять только по приказу из Центра!
— Так запросите Центр! Пожалуйста!, — молил Поляков.
Генерал Иванов сделал запрос в Центр, но начальник ГРУ генерал армии Иван Серов наложил резолюцию: "В нецелевом расходовании средств спецфонда отказать. Если нужна операция, пусть везут в Москву!"
Пока мальчика готовили к перелёту, случилось непоправимое: Игорь умер.
Смерть сына оставила чёрный ожог в душе полковника Полякова. Тем более что резидент Иванов вскоре уехал в Москву — на повышение. Начальство любит вышколенных исполнителей.
И тогда полковник Поляков решил мстить. И своим начальникам, и всей бездушной системе, обрекшей его ребёнка на смерть из-за правил отчётности.
Вербовка
16 ноября 1961 года во время светского приёма, организованного в доме руководителя американской военной миссии при Военно-штабном комитете ООН генерала О'Нейли, полковник Поляков сам обратился к хозяину дома с просьбой:
— Вы не могли бы организовать мне тайную встречу — один на один — с кем-либо из представителей американской разведки?
— Зачем? — генерал О'Нейли посмотрел в глаза советскому разведчику, про которого в американской миссии ходили слухи, что это самый закоренелый сталинист.
— Для передачи важной военно-политической информации, — отрезал он.
— Через час к вам подойдут, — ответил адмирал. — Выпейте пока шампанского.
Агент ЦРУ Сэнди Гримз, работавшая с Поляковым, вспоминает, что тот всегда подчёркивал, что вызвался сам работать на американцев, и не ради денег, а сугубо по идеологическим соображениям.
— Конечно, он получал от нас гонорары, но это были совсем мизерные суммы — примерно десятая часть от тех денег, что мы обычно платили агентам куда более низкого уровня. Но Поляков подчёркивал, что деньги ему не нужны. Думаю, что он считал, что США недостаточно сильны для борьбы с советской системой, что у нас не было бы шанса, если он не будет участвовать на нашей стороне, — вспоминал Гримз.
По подсчётам американцев, за 25 лет работы на американские спецслужбы Поляков получил всего 94 тысячи долларов — правда, не считая дорогих подарков и сувениров. Будучи страстным охотником, он обожал дорогие ружья, которые умудрялся вывозить в Москву дипломатической почтой, не обращая никакого внимания на косые взгляды коллег. Также Поляков любил мастерить мебель своими руками, он часто заказывал американским разведчикам привозить для него либо дорогие американские инструменты, либо бронзовые гвозди для обивки диванов. Для жены же он заказывал ювелирные украшения, но не слишком дорогие.
На службе ФБР
Но сколь бы ни были по-человечески понятны мотивы Полякова, тем не менее предательство остаётся предательством, ведь решение перейти на службу врагу затронуло не только самого Полякова и его семью, но и коллег, товарищей и подчинённых заместителя резидента, рисковавших жизнью ради своей страны.
Именно жизни коллег и принёс в жертву перебежчик. Конечно, высокие политические мотивы — это хорошо, рассуждали его новые хозяева, но лучше всего сразу же повязать предателя-перебежчика кровью его коллег.
И в первую же встречу представители ФБР потребовали от Полякова назвать шесть фамилий шифровальщиков посольства — это самый-самый главный секрет любой резидентуры, за которым постоянно ведёт охоту контрразведка.
Поляков назвал. Затем американцы назначили дату второй встречи — в отеле с интригующим названием The Trotsky.
На этой встрече по требованию шефа советского отдела ФБР Билла Бранигана Поляков надиктовал на магнитофон текст с известными ему сотрудниками советской военной разведки, работающими в Нью-Йорке. Затем дал подписку о согласии на сотрудничество с ФБР.
Позже Билл Браниган вспоминал, что сначала в ФБР, где Полякову дали кличку Tophat, то есть, "шляпа-цилиндр", не очень-то доверяли советскому "перебежчику". Американцы считали, что Поляков намеренно изобразил из себя предателя, чтобы выявить существовавшую схему работы контрразведывательных подразделений в спецслужбах США.
Поэтому агенты ФБР, беседовавшие с Поляковым, требовали от него всё больше и больше секретной информации об американских агентах, завербованных советской разведкой, ожидая, что рано или поздно тот выдаст себя.
Первой жертвой Полякова стал особо ценный агент ГРУ Дэвид Данлап, штаб-сержант Агентства национальной безопасности (АНБ). Почувствовав за собой слежку, Данлап понял, что его предали. И в тот самый момент, когда группа захвата ломилась в его квартиру, сержант покончил жизнь самоубийством.
Следом Поляков сдал Фрэнка Боссарда — высокопоставленного сотрудника Министерства авиации Великобритании, информация от которого шла на самый верх. Боссард был завербован ещё в 1951 году, когда служил в Отделе научно-технической разведки британской разведки MI6. Работал он в Бонне, где проводил собеседования у учёных, бежавших из ГДР и СССР. Долгое время Фрэнк снабжал советских разведчиков важными сведениями о состоянии военно-воздушных сил Великобритании, передавал чертежи новейших самолётов и планы отдельных боевых операций. В итоге Боссард был схвачен с поличным — при фотографировании секретных документов. Его приговорили к 21 году тюрьмы.
Третья жертва предателя — штаб-сержант Корнеулиус Драммонд, первый чернокожий солдат, дослужившийся до должности референта начальника секретной части штаба ВМС США. Он сам вышел на советскую разведку и в течение пяти лет фактически бесплатно передавал в ГРУ все мало-мальски значимые документы со стола начальника. По оценке американских специалистов, штаб-сержант Драммонд нанёс такой материальный ущерб, что США пришлось затратить несколько сотен миллионов долларов, чтобы восстановить необходимое состояние секретности.
Интересно, что руководители ФБР специально подгадали арест Драммонда к приезду в США тогдашнего министра иностранных дел Андрея Громыко. Можно только представить, что чувствовал Громыко, когда после выступления на Генеральной ассамблее ООН его засыпали вопросами об арестах советских шпионов. В итоге Драммонд был приговорён к пожизненному заключению без права обжалования.
Также Поляков выдал и сержанта ВВС Герберта Бокенхаупта, работавшего в секретной части штаба Стратегического воздушного командования США и передававшего в ГРУ всю информацию о шифрах, кодах, криптографических системах ВВС США. В итоге Бокенхаупт был осуждён на 30 лет тюрьмы.
Цена предательства
Следом Поляков начал сдавать и советских офицеров разведки. Первыми ФБР арестовало связных агента Корнелиуса Драмонта — офицеров ГРУ Евгения Прохорова и Ивана Выродова. Невзирая на статус дипломатов, фэбээровцы избили советских агентов до полусмерти и привезли в секретную тюрьму. Когда же американцы увидели, что пытками и запугиванием ничего добиться от офицеров ГРУ невозможно, их полуживыми выбросили возле советского посольства. В тот же день их объявили "персонами нон-грата" и дали 48 часов на сборы.
Поляков предал также супружескую пару нелегальных разведчиков, известных под фамилией Соколовы, которые только прошли трудный процесс легализации. После этого ФБР даже прониклось доверием к предателю и сделало так, чтобы отвести возможные подозрения от Полякова, — буквально накануне ареста нелегалов агенты ФБР арестовали супружескую пару — Ивана и Александру Егоровых, советских сотрудников секретариата ООН, которые не обладали дипломатическим иммунитетом. Егоровы прошли через конвейер допросов, но не сломались. Тем не менее в прессе всё было представлено именно так, будто бы это они выдали нелегалов. В итоге Егоровы отсидели несколько лет в тюрьме, их карьера была сломана.
Иначе сложилась судьба нелегала Карла Туоми, которого также выдал Поляков. Туоми был сыном приехавших в 1933 году в Советский Союз американских коммунистов, которые стали сотрудниками Иностранного отдела НКВД. Карл также стал сотрудником Министерства госбезопасности СССР, а в 1957 году он был передан для помощи ГРУ для выполнения ответственного задания в США. Он легализовался в 1958 году как Роберт Уайт, удачливый бизнесмен из Чикаго, интересовавшийся последними разработками в области авиации и электроники. В 1963 году он был арестован по наводке Полякова и под угрозой электрического стула согласился стать "двойным агентом". Однако в ГРУ что-то заподозрили и вызвали Туоми в Москву. Но тот категорически отказался возвращаться, оставив жену и детей в Советском Союзе.
Особо важная мисс Мэйси
Но самым большим ударом для ГРУ стало предательство легендарной советской разведчицы Мэйси — Марии Добровой. Она родилась в 1907 году в рабочей семье в Петрограде, получила неплохое образование — в 1927 году она закончила музыкальный техникум по классу вокала и фортепьяно, а также Высшие курсы иностранных языков при Академии наук. Вскоре она вышла замуж за офицера—пограничника Бориса Доброва, родила сына Дмитрия. Но в 1937 году налаженная жизнь как будто бы провалилась в тартарары. Сначала погиб муж — в боях с японцами на Дальнем Востоке, куда его направили в командировку. В том же году от дифтерии умер и сын Дмитрий.
Чтобы хоть как-то уйти от горя, она пошла в военкомат и попросилась добровольцем на гражданскую войну в Испанию.
В боях с фашистами Франко Мария Доброва провела больше года, заслужив орден Красной Звезды. Вернувшись, она поступила в Ленинградский университет, где её и застала Великая Отечественная войны и блокада. И Мария устроилась санитаркой в госпиталь, где работала до самой Победы. Затем в её судьбе происходит крутой поворот: она поступает на работу в МИД СССР и в качестве переводчицы уезжает работать в советское посольство в Колумбии. Вернувшись через 4 года домой, она становится штатным сотрудником ГРУ, вернее нелегальной военной разведки.
В США она легализовалась как Мисс Мэйси — вернее как Глен Марреро Подцески, хозяйка собственного салона красоты в Нью-Йорке.
Вскоре её салон стал настоящим "женским клубом" для дам из нью-йоркского истеблишмента и артистической богемы. С ней делились секретами жёны конгрессменов, генералов, известных журналистов и бизнесменов. Причём чаще всего информация, получаемая "мисс Мэйси" в женских разговорах, была полнее всех прочих данных, добываемых по другим каналам. Например, подругой "мис Мэйси" была Мерилин Монро, которая как бы невзначай поговорила с президентом Кеннеди о границах тех уступок, на которые может идти Белый дом в ходе переговоров с Москвой. Уже на следующий день распечатка этого разговора лежала на столе Никиты Хрущёва.
Получив наводку от Полякова, американская контрразведка установила слежку за салоном красоты, но Мария Доброва каким-то образом почувствовала опасность. Предупредив резидентуру, она решила скрыться из страны. И это бы ей удалось, но маршрут её эвакуации составлял сам полковник Поляков.
В Чикаго, где она остановилась в одном из респектабельных отелей, её попытались задержать агенты ФБР.
Когда в её номер постучала незваная "горничная", она всё поняла.
— Подождите, я ещё не готова, — спокойно ответила Мария, отступая к окну. Внизу стояли автомобили с мигалками и вооружённые агенты, все выходы из отеля были перекрыты.
— Откройте немедленно, это ФБР, — дверь затрещала от мощных ударов тарана. — Быстро открывайте!
Но не успела дверь рухнуть, как Мария бросилась вниз из окна.
Много лет спустя сотрудники КГБ, допрашивавшие генерала Полякова, поинтересовались, не жалко ли ему Марию Доброву и других преданных им нелегалов, которым он сломал жизнь. Поляков втянул голову, как от удара, а затем спокойно произнёс:
— В этом и заключалась наша работа. Можно ещё чашечку кофе?
С камнем за пазухой
В 1962 году полковник Поляков был отозван в Москву и назначен на новую должность в центральном аппарате ГРУ Генштаба. И агенты ФБР передали его на связь американским разведчикам из ЦРУ, которые присвоили полковнику новый оперативный псевдоним — Бурбон.
Также агенты ЦРУ передали ему специальную шпионскую микрокамеру и научили пользоваться его специальными контейнерами для передачи микрофильмов.
Первая закладка тайника состоялась в октябре 1962 года — по заданию американцев Поляков прямо в своём служебном кабинете переснял секретный телефонный справочник Генерального штаба. Плёнку он положил в железный контейнер, который со всех сторон облепил оранжевым пластилином, а затем обвалял в кирпичной крошке, — в итоге получился обычный обломок кирпича, совершенно неотличимый от тысяч других. Контейнер он заложил под скамейкой в условном месте Центрального парка культуры и отдыха имени Горького — как оказалось, в весьма людном месте, но, видимо, американцы просто не знали о существовании других парков в Москве.
— Идиоты! — обмирая от страха, бурчал себе под нос полковник Поляков. — Этих бы цэрэушников-двоечников отдать на наши курсы разведки, хоть бы поучились, как надо работать!
Заложив тайник, он — буквально на глазах у наряда милиции — оставил условный знак на столбе — чернильное пятно, будто бы случайно выплеснутое из сломавшейся перьевой авторучки.
Следующий тайник американцы попросили оставить его в старой телефонной будке у дома на улице Лестева — прямо напротив общежития курсантов Высшей школы КГБ им. Ф. Э. Дзержинского. Именно сюда курсанты бегали звонить домой, но американский агент этого не знал — на здании не было вывески.
Тут Поляков взбунтовался.
Вызвав агентов на встречу, он объявил, что отныне он сам разработает для ЦРУ план закладок тайников и условных сигналов. Более того, он сам будет руководить своей шпионской работой, определяя график своей активности. А главное — больше никаких личных встреч! Связь только через тайники и газету New York Times, которую Поляков читал по своим служебным обязанностям. Если же сам Поляков хотел отправить сообщение американцам, он писал статью в журнал "Охота и охотничье хозяйство", постоянным автором которого являлся.
Американцы согласились на новые правила игры — буквально накануне в Москве был арестован полковник ГРУ Олег Пеньковский, также работавший на ЦРУ. Как позже выяснилось, Пеньковского случайно сдали сами американцы, которые проводили с ним конспиративные встречи раз в неделю в самых людных местах.
Поляков учёл все ошибки Пеньковского, и это позволило ему долгое время оставаться вне подозрений — особенно когда в ГРУ начались чистки и поиски сообщников Пеньковского. Контрразведчики тогда буквально под микроскопом отфильтровали сотни личных дел офицеров, но в ГРУ и представить себе не могли, что координировать поиски "крота" будет сам предатель.
Личный агент Никсона
Но даже самые тщательные наставления Полякова не смогли его уберечь от самодеятельности американцев. Желая помочь Бурбону, они опубликовали в американских газетах статью о начале судебного процесса над супругами Егоровыми, в которой была упомянута и фамилия Полякова, — дескать, и его выдал какой-то предатель. После этой статьи Поляков был снят с американской линии и переведён в управление ГРУ, которое занималось разведкой в странах Азии, Африки и Ближнего Востока. Не желая навлекать на себя ещё больших подозрений, он объявил кураторам из ЦРУ, что переходит в "спящий" режим.
Вскоре Поляков прошёл все проверки и даже пошёл на повышение — его в должности резидента ГРУ направили в Посольство СССР в Бирме. Отработав в этой стране 4 года, он переходит в отдел, связанный с нелегальной разведкой в Китае. За всё это время он лишь однажды нарушил "спящий" режим, когда передал в ЦРУ доклад о противоречиях в отношениях СССР и КНР, — как раз накануне визита президента Никсона в Пекин, который стал блестящей дипломатической удачей американцев и поворотным пунктом в холодной войне.
После этого отношение ЦРУ к Бурбону изменилось самым коренным образом: из источника секретных сведений Поляков превратился в фигуру влияния и особо ценного агента. И американцы стали помогать делать ему карьеру. Так, когда Поляков служил в должности резидента ГРУ в Индии, американские кураторы стали подводить ему для вербовки американцев. Например, одним из первых так был завербован сержант Роберт Марциновский из аппарата американского атташе. Следом в интересах дела ЦРУ "пожертвовало" ещё несколькими военными — позже все они были осуждены к смертной казни за шпионаж в пользу СССР.
Благодаря помощи американцев Поляков вскоре приобрёл славу чуть ли не самого удачливого разведчика во всей системе ГРУ. Его карьера росла как на дрожжах — вскоре он получил звание генерал-майора, новую должность — в Военно-дипломатической академии, оставшись при этом в элитном кадровом резерве ГРУ.
Ценили его и американцы. Например, Бурбону была передана экспериментальная модель импульсного радиопередатчика — это устройство размером чуть больше спичечного коробка позволяло за секунду передать пакет зашифрованной информации на специальный приёмник. Получив этот аппарат, Поляков стал просто ездить на троллейбусе мимо американского посольства, "выстреливая" в нужный момент информацией. Пеленгации радиотехнической службы КГБ он не боялся — как догадаться, откуда именно "стрелял" агент?
Поляков настолько уверовал в свою безопасность, что даже стал пользоваться конфискованной шпионской техникой со складов ГРУ. Например, когда присланный из США фотоаппарат "Минокс" неожиданно сломался, Поляков просто взял из архива ГРУ точно такой же фотоаппарат и спокойно перефотографировал документы. Но вскоре американские хозяева показали, что и такой работы им недостаточно.
Под колпаком
1979 год начался с Исламской революции в Иране, когда власть в стране перешла к исламским фанатикам — Революционному совету во главе с аятоллой Хомейни. Дипломатические отношения между США и Ираном были расторгнуты, страны активно готовились к войне. И президент США Джимми Картер приказал ЦРУ задействовать всех советских агентов, чтобы выяснить подробности о взаимоотношениях Москвы и Тегерана.
Но как раз в тот момент Поляков проходил подготовку к новой зарубежной командировке в Индию. Срочный выход на связь с резидентом ЦРУ он посчитал самоубийственным риском. Поэтому сигнал о встрече проигнорировал.
Тогда-то американцы и пустили в ход кнут, желая преподать урок, кто здесь хозяин на самом деле. В одном из американских журналов была опубликована глава из готовящейся к выходу книги Джона Баррона "КГБ", посвящённая Карлу Туоми. Во всём тексте имя Полякова не было упомянуто ни разу, хотя всем было известно, что именно Поляков был непосредственным начальником Туоми. Зато журнальная публикация была проиллюстрирована фотографией, которой никак не могло оказаться в США,— фотографией из личного дела Туоми в военной форме. То есть авторы как бы намекали, что кто-то в Москве украл эту фотографию из секретного дела и передал американцам.
Это был прозрачный намёк Полякову: если вы не будет сотрудничать, то мы вас просто сдадим вашим коллегам на Лубянке.
Но американцы перестарались. Публикацию заметили и в Москве. Вскоре, перебрав все кандидатуры, чекисты пришли к выводу, что единственным, кто мог информировать американцев об агенте Туоми, был генерал Поляков.
Вскоре на стол председателя КГБ СССР Юрия Андропова легла краткая справка на Д.Ф. Полякова, подозреваемого в причастности к агентуре ЦРУ. И в тот же день в Дели ушёл приказ: резидент ГРУ должен был срочно прибыть в Москву на какое-то важное совещание.
Но Поляков звериным чутьём понял: он попал под колпак контрразведки.
Агент ЦРУ Жанна Вертефей, работавшая с Бурбоном в Дели, вспоминает, как в тот вечер он вызвал её для срочного разговора.
— Меня вызывают в Москву, — кратко сообщил он. — Полагаю, это конец, меня вычислили.
— Знаете, если что-то случится, мы всегда будем рады видеть вас в нашей стране, — начала было Жанна.
Но Поляков вежливо остановил её — видимо, он не был уверен, что американцы, фактически предавшие его, действительно хотят сохранить ему жизнь, а не организовать громкое убийство, в котором, конечно же, обвинят КГБ.
— Спасибо, но я никогда не поеду в Соединённые Штаты, — вздохнул Поляков. — Я родился в России и хочу умереть в России, пусть даже если это будет безымянная братская могила.
Однако в тот раз Поляков отделался лишь лёгким испугом — Андропов запретил его трогать без явных доказательств вины.
— Если вы сейчас генералов без доказательств сажать начнёте, то кто работать будет?! — говорил он.
Кроме того, Андропов уже тогда готовился к предстоящей схватке за престол и раньше времени ссориться с армейскими кланами не хотел.
В итоге Полякова просто отправили в отставку, зачитав приказ об увольнении со службы. Дескать, подготовлен новый, более молодой кандидат на место резидента.
Арест и казнь
Иранский кризис закончился плачевно для Джимми Картера, и вскоре новый президент США Рональд Рейган приказал разведчикам забыть про Иран и вернуться к борьбе с "мировым коммунизмом" в лице СССР. И Полякова вновь "разбудили", хотя он, будучи пенсионером, уже не мог передавать секретные документы. Зато в Белом доме ценили его политические обзоры.
Сложно сказать, сколько ещё работал бы Поляков на американцев, но весной 1985 года одним из руководителей советской резидентуры в Вашингтоне был завербован сам Олдрич Хейзен Эймс — бывший начальник советского отдела управления внешней контрразведки ЦРУ. Эймсу, выдавшему огромные суммы для поощрения советских агентов-перебежчиков, тоже хотелось купаться в деньгах, иметь роскошный дом и спортивный автомобиль "Ягуар". И тогда он решил получить деньги в Москве, предложив КГБ купить список из 25 фамилий "спящих" агентов в руководстве советских спецслужб. И первым номером в списке значился генерал Поляков.
Арестовали Полякова 7 июля 1986 года, на следующий день после празднования 65-летия. Когда Поляков праздновал юбилей в ресторане, у него дома прошёл негласный обыск — в десятке тайников оперативники обнаружили американскую шпионскую аппаратуру, микрофильмы, служебные инструкции ЦРУ.
После окончания банкета его и повязали — причём так аккуратно, что американцы в течение нескольких лет просто не знали, что с ним произошло. Агент Бурбон словно растворился в московской сутолоке, обрубив за собой все контакты.
Лишь после переговоров с Горбачёвым стало известно, что Военная коллегия Верховного суда СССР в феврале 1987 года приговорила Полякова к смертной казни через расстрел. 15 марта 1987 года приговор был приведён в исполнение.
Место захоронения его тела неизвестно.
Автор:
ВТ
Владимир Тихомиров
