Евгений Ренкас
ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ, ИЛИ ПИОНЕРАМ ВХОД ВОСПРЕЩЁН
Сериал «Пищеблок» пришёлся мне по душе. Во-первых, я попутно ознакомился с примером книжного творчества писателя Алексея Иванова. Ведь именно его одноимённый роман лёг в основу сценария очередного телепродукта про красных упырей. Никаких абстракций, зато честно и прямо. Затронутыми оказались все слои населения позднего СССР. Главный вампир — старый большевик Серп Иванович Иеронов, доживший до 1980 года за счёт умения поставить на поток потребление детской крови в личных оздоровительных целях.
Сразу должен выразить своё восхищение политкорректностью и сдержанностью писателя Иванова. Я бы мелочиться не стал и нарёк престарелого совкового дракулу — Серп Израилевич Иерихонов. Гулять, так гулять, один раз живём - все мы прекрасно знаем, откуда у большевистской гидры головы растут. Методы партийной борьбы и работы пенсионер-упырь применял ради собственного блага: организовал низовые вампирские ячейки на базе пионерского лагеря, рядом с которым поселился под личиной заслуженного коммуниста-ленинца. Ужаленные пионеры превращались в рабов Серпа Израилевича и накапливали в себе кровяной продукт, регулярно покусывая товарищей. Школьцы-кровососы передавали Хозяину собранный биологический материал строго законспирированными способами...
Остановить неумолимый рост числа членов вампирской дружины, по задумке автора романа, должны два героя, типично «крапивинские мальчики» (погуглите, если забыли значение термина) - пионер Валерка и вожатый Игорь. Еще есть хорошая девочка Анастасийка.
Попытка творца Иванова скрестить городские легенды с бичеванием коммунистической идеологии меня сразу заинтриговала — задача нетривиальная. Но как не поверить самой Елене Шубиной, назвавшей Алексея Викторовича «удивительно многогранным писателем, который пишет о разном и по-разному, но всякий раз — блестяще».
Посмотрев две серии «Пищеблока», я понял, что телеверсия романа пока убеждает меня только в одном — снимали эту эпопею люди «по-разному и многогранно» сексуально озабоченные. С одной стороны, такое не может не радовать, но с другой — внушает некие опасения: персонажи произведения, в основном, не достигли совершеннолетия. Поэтому долгое смакование камерой голых ног и прочих подробностей тела спящей девчушки Анастасийки хоть и укладывается в рамки Уголовного кодекса, но выглядит весьма странно.
Надо заметить, что у создателей «Пищеблока» вообще очень туманные представления о пионерском (да и вампирском) быте. Девочки вовсю шлындают в топиках и шортиках, несовместимых с моральным обликом будущих строителей коммунизма, пользуются дефицитной губной помадой, ведут себя, как зрелые шалуньи с пониженной социальной ответственностью... Всякое, конечно, случалось в провинциальных пионерлагерях позднего СССР, но приличия на публике требовалось соблюдать.
Однако в сериале все же имеются режиссерские находки, способные вызвать бурное одобрение и у сторонников традиционных ценностей. Например, молодая красивая актриса в роли вожатой. Девушка при каждом удобном случае щеголяет в одних трусах либо в платье с просвечивающими грудями, без устали совокупляется с коллегой по педагогическому цеху на пляже или в водоёме. Насыщенные эмоциями соития происходят в шаговой доступности от забора детского учреждения, в радиусе ста метров от спящего в домике жениха раскрепощённой воспитательницы. Возможно, продвинутая комсомолка собственным примером пыталась решить проблему отсутствия полового воспитания молодежи в Советском Союзе.
Но что там с «многогранностью» в текстах за авторством Иванова, ведь «писатели за режиссеров и сценаристов не отвечают». Мало ли чего опять учудили отечественные киноделы...
Не знаю, в чём выражается «блестящее» качество романа «Пищеблок» - это пусть каждый оценивает сам. Но вот к «многогранности» Алексея Викторовича лично у меня есть вопросы. Ему если какое слово понравится, то пока пять раз в шести предложениях подряд не использует — не успокоится.
Цитата:
«А мальчишки в палате уже уснули, натянув на головы простыни. Не спал только мальчик на кровати, задвинутой в самый угол. Он молча смотрел в окно, словно чего-то ждал. Потом выпростал руку и взял с тумбочки очки. Потом сел. Потом встал и принялся одеваться, стараясь не шуметь. Потом направился к окну, с усилием отодрал шпингалет, осторожно распахнул створку, влез на подоконник и выпрыгнул наружу.»
Кстати, а зачем здесь используется глагол «выпростал»? Почему мальчик просто «не протянул руку и взял с тумбочки очки»? Значит, высвобождение конечности из-под простынки далось герою с некоторыми сложностями? За что он там так крепко ухватился? Хотя понять парнишку можно — кругом ровесницы свободных нравов и похотливые молодухи-вожатые. Порядочному пионеру только и остаётся двумя руками своего подрастающего Годзиллыча после отбоя сдерживать, дабы половую дисциплину случайно не нарушить.
В следующих семи предложениях существительное «мальчик» употреблено четыре раза. Писатель Иванов к творчеству подходит ответственно, буквами не разбрасывается, составил слово - используй по-максимуму. Что заставляет Алексея Викторовича утаивать имя юного персонажа — решительно непонятно. Какова творческая задача? Нагнать на читателя жути повторениями, «придать тексту саспенса»? Так это у автора все равно не получается. Не спасает ситуацию и описание внезапной встречи перепуганного школьника с ожившей статуей:
«По аллее шла девочка примерно того же возраста, что и мальчик, который укрывался за акацией. При каждом движении эта девочка странно подрагивала всем телом, будто в ней что-то ломалось. Белая блузка. Белая юбка. Белый пионерский галстук. Белые руки и ноги, белое безглазое лицо, белые каменные косы. Это была гипсовая горнистка. Она казалась роботом, но роботов включало электричество, а горнистку оживила тьма.»
Такие ужастики даже среди учеников младших классов вызовут непонимание и скепсис. Ждешь чего-то большего от «одного из лучших российских писателей XXI века», по версии многочисленных интернет-порталов.
Мир, созданный воображением Алексея Викторовича, вызывает отторжение своей неубедительностью. Вампиры в «Пищеблоке» вполне «классические» — неприятные на ощупь мертвяки. Однако по желанию автора, для сюжетных нужд оправдывается любая ахинея... Приходит пионер-упырёнок на обследование в медпункт. Температура тела нежити явно отличается от человеческой, сердце не бьется, кровяное давление отсутствует... Медсестра, проводящая осмотр ребенка, постоянно дотрагивается до маленького пациента, но вопиющих отклонений от нормы как бы не замечает, а списывает на неисправность измерительных приборов. Оказавшийся в шаге от разоблачения вампирёныш ВНЕЗАПНО усилием воли запускает сердце, и его туловище МГНОВЕННО достигает стандартных кондиций. Ну, а чё, нечистая же сила — если надо, мы её и свойствами «микроволновки» наделим, а пипл пусть хавает.
Что же тогда мешало прислужникам Серпа Израилевича приголубить протагониста Валерика в первые пару дней, спросите вы. Кроме авторских «хотелок» — ничего. Объективных причин я так и не дождался.
Усугубляется нелицеприятная картина попытками писателя Иванова прикрутить свои широкие фантазии к советской действительности. Например, доктор пионерского лагеря молчит как партизан и не сообщает ответственным товарищам из контролирующих органов о толпах умирающих в его присутствии детей, которые имеют обыкновение воскресать в ночи. На двери гражданского медпункта почему-то написано «Лазарет». Совокупность этих фактов позволила мне предположить, что события романа развиваются в секретном учреждении, прикрепленном к военной лаборатории. Там, вероятно, проводились жестокие эксперименты для продления жизни дряхлеющих членов Политбюро. Пить детскую кровь высшему руководству СССР очевидно посоветовал старый упырь-большевик, попутно присосавшийся к теме. Иначе объяснить все возникшие несостыковки невозможно.
На подобных «допущениях» и «сценарно-сюжетных» ходах выстроено неказистое здание «Пищеблока». После прочтения ознакомительного фрагмента романа и его краткого содержания у меня отпало всякое желание смотреть сериал дальше двух серий, уже выложенных на стриминговых сервисах.
В интервью журналу «Огонёк» от 12.11.2018 писатель Иванов популярно объяснил журналистке Марии Башмаковой, почему в его книжке от пионера до вампира — один шаг. Виной всему — идеология. Для Алексея Витальевича СССР существует в трёх ипостасях:
1) солнечная страна детства, где он много путешествовал и личностно развивался;
2) социальное государство;
3) машина идеологического подавления естественной природы человека и общества.
Как всё это уживается в одной голове, мне не интересно. Забавляют рассуждения творца в ходе интервью, плохо маскирующие его истинные убеждения, желание угодить «и вашим, и нашим». Можно долго разбирать небольшую беседу журналистки с писателем. (От мыслей Алексея, как обычно бывает в таких случаях, разит логикой и научной новизной.) Но ничего нового об авторах из обоймы Редакции Елены Шубиной мы не узнаем. Поверьте на слово.
Резюмирую.
Произведение литературного деятеля, обласканного тётей Леной, — очередная попытка залить помоями историю нашей страны. Кстати, брата Серпа Израилевича Иерихонова зовут Молотом. Родственник главУпыря служил в гэбне, попал в 1937 году под репрессии и издох в камере от невозможности питаться кровью.
Какие тонкие метафоры использует писатель Иванов. Сразу прибавляется веры его речам, что очернять эпоху СССР он не хотел, а просто написал сатирическую фэнтезЮ. Все бы ничего, но мелкие детали в виде обязательного ношения юными вампирами пионерского галстука и значка, без которых они могли погибнуть, говорят сами за себя. «Серп и Молот — смерть и голод!» Всё эти мотивы мы уже неоднократно слышали от тысяч исполнителей, танцующих за хозяйские копейки на костях наших предков.
Спорить с тем, что восьмидесятые годы прошлого века — одна из позорнейших страниц российских летописей - бессмысленно. Так же, как и период правления Хрущева. Пожинать плоды чудовищных ошибок былых руководителей великой державы приходится нам. Усугубляют ситуацию бесчисленные рОманы-пищеблоки, старательно скармливаемые заинтересованными силами населению Российской Федерации.
