Я не часто выбирался с Хилько в город, приходилось заморачиваться на какие-то голимые дела - учёбу, работу, весь этот гимор - а Хиля содержал свой мозг в чистоте, и времени у него на всё хватало.
Встретились мы у метро "Дарница", Серёга приехал автобусом с Лесного, уже бухой. Как он объяснил, дура Могила, соседка, угощала самогоном. Сейчас сказали бы - поэт шёл с презентации.
Бутылка у меня уже была, я купил по дороге; в то время с пьянством ещё не боролись, но тоже прилично ебали мозги - с двух до семи, в спецотделах, распивать запрещено. Ну и цены завышенные. В месяц я мог купить двадцать три бутылки водки, а ещё ж и жрать надо.
Выпили бутылку в лесочке, возле котлована строящегося "Детского мира", и пошли себе на метро. Всё было более - менее обычно, смеялись, вели себя вызывающе, люди всегда давали повод.
Хилько спросил у какой-то дуры, малолетки, не хочет ли она ехать в город смеяться с дураков, а потом, ночью, в Гидропарк купаться. Она была с мамашей, как оказалось. Всё как всегда.
Полазив по Крещатику, поняли, что надо добавить. День был будний, никаких историй не приключалось, и дур никаких не сняли. До милиции ещё было рано, мы ещё не заслужили милицию. Денег было в обрез на бутылку. Это если не покупать сигарет. А закуской у нас вообще никто не баловался, на Левом берегу - так точно никто. Выпили бутылку во дворе школы, на Энгельса, и пошли дальше, в сторону Рулетки.
Неожиданно Хиля предложил:
- Пошли в кафе зайдём.
- Нахуя?
- Ну, пожрём по богатому, сухаря пизданём.
- Денег нет, Семь Бэ дурное! - я уже был слегка бухой, агрессивный.
- Да хуйня, нахуй деньги, мы так.
Рассказанный им план меня убедил - я сразу согласился.
Кафе "Крещатик" - сейчас там столовая для богатых, "Шато дэ флер", бля - было при совке весьма голимым местом. Курить там не разрешали, из жратвы было жаркое в горшочках, полное фуфло, а из напитков - сухарь. Водкой в кафе не торговали.
Вид у нас был более-менее, у Хилько ещё не были выбиты зубы, а я ещё не вставлял "бля" через каждые два слова, мы почти внушали доверие.
Поднимаясь по лестнице, я подумал, что будет высоко с неё лететь, но отогнал эту мысль как сцыкунячью. Заказали три бутылки "Алиготэ", другого вина не было, жаркое, ещё какую-то хуйню. Пока несли, разведали обстановку - курить можно на первом этаже, швейцара не было.
Публика сидела тошнотворная, старые пердуны, жлобки, какие-то дуры неликвидные.
Никаких шансов повеселиться.
Сидели, пили противный тёплый сухарь, слушали итальянцев.
Принесли жаркое, но к тому времени сухарь был выпит, мы увлеклись.
План рушился.
Идея была простая - оставить полбутылки вина, и пойти курить. Официантка - человек советский, ей и в голову не придёт, что люди могут съебаться, не допив бутылку. Так и получилось, она всегда была права, но в этот раз нарвалась на Хилю. Гении живут по другим законам, а Хилько был гений, правда, повреждённый.
- Бля, Хиля, мы ж весь сухарь выпили, теперь не съебёмся.
- Та хуйня-хуйня, щас всё будеть.
Серёга взял пустую бутылку, засунул её под столик, и стал там, под столом, возиться, как будто прятал её в штаны.
При этом он время от времени смеялся, беззвучно, как ему казалось.
Из под стола он достал почти полную бутылку, содержимое подозрительно пенилось.
- Бля, чуть-чуть им на пол посцал, - прошептал Хилько, ставя бутылку на стол. - Мамочка, мы покурим! - крикнул он на весь зал, и мы пошли.
До метро было недалеко…
А в другом ресторане, в "Млыне" этот номер не прошёл, и Хилю отпиздили холуи, причём били только по яйцам, суки, так что после побоев он месяц ходил в спортивных штанах, с отвисшими коленями.
(с) Адольфыч
