Славяне — народ будущего, завоеватели мира после германцев

«Инструкция по выживанию» от Кнута Гамсуна

4 августа исполнилось 160 лет со дня рождения Кнута Гамсуна, великого норвежского писателя, лауреата Нобелевской премии и самого известного коллаборациониста во всей Скандинавии. «Горький» в рамках нашей постоянной рубрики «Инструкция по выживанию» публикует фрагменты из воспоминаний Гамсуна из его поездки по Российской империи, которую он совершил в 1899–1900 годах.

О России и русских

Я побывал в четырех из пяти частей света. Конечно, я путешествовал по ним немного, а в Австралии я и совсем не бывал, но можно все-таки сказать, что мне приходилось ступать на почву всевозможных стран света и что я повидал кое-что; но чего-либо подобного московскому Кремлю я никогда не видал. Я видел прекрасные города, громадное впечатление произвели на меня Прага и Будапешт; но Москва — это нечто сказочное!

* * *

В Москве около четырехсот пятидесяти церквей и часовен, и когда начинают звонить все колокола, то воздух дрожит от множества звуков в этом городе с миллионным населением. С Кремля открывается вид на целое море красоты. Я никогда не представлял себе, что на земле может существовать подобный город: все кругом пестреет зелеными, красными и золочеными куполами и шпицами. Перед этой массой золота в соединении с ярким голубым цветом бледнеет все, о чем я когда-либо мечтал. Мы стоим у памятника Александру Второму и, облокотившись о перила, не отрываем взора от картины, которая раскинулась перед нами. Здесь не до разговора, но глаза наши делаются влажными.

* * *

Я выучился говорить «щи». Не многие способны выучиться этому, но я выучился. И я умею писать это слово не так, как немцы, без «сии». Щи — это суп из мяса. Но это не обыкновенный говяжий суп, который никуда не годится, а прекрасное русское блюдо со всевозможной говядиной, яйцами, сливками и зеленью.

* * *

В некотором отдалении от меня сидят несколько добродушных пожилых людей, они едят и мирно болтают. И лица у них не безобразные и не сморщенные, какие обыкновенно бывают у стариков, а, напротив, открытые и здоровые, и волосы у них густые. «Славяне, — думаю я и смотрю на них, — народ будущего, завоеватели мира после германцев! Неудивительно, что у такого народа может возникнуть такая литература, как русская, литература безграничная в своем величии и поразительная! Она получила питание из восьми неиссякаемых источников, — от своих восьми гигантов — писателей. Нам давно надо было бы обратить на них внимание и постараться ближе ознакомиться с ними. Но что касается театрального хозяйства, то это они предоставляют другим поэтам».

* * *

...вдруг ни с того ни с сего я встаю, иду к иконе, кланяюсь и крещусь, как это делали другие. Ни слуги, ни посетители не обращают ни малейшего внимания на это, и я не чувствую никакой неловкости и возвращаюсь на свое место. Меня всего заполняет чувство радости при мысли о том, что я нахожусь в этой великой стране, о которой я так много читал, и это чувство выражается в какой-то внутренней необузданности, которую я в это мгновение не стараюсь даже сдерживать.

* * *

Я стою и думаю об этом офицере и о мужиках. По всей вероятности, он их хозяин, может быть, ему принадлежит и та деревня, в которой мы только что останавливались, а может быть, ему принадлежит также и тот замок, который мы видели утром, и обширная площадь чернозема, по которой мы проезжали. «Стоять!» — сказал он мужикам, и они остановились. Когда однажды в Петербурге грозная толпа преследовала на улицах Николая Первого, то он только обернулся, вытянул руку и крикнул своим громовым голосом: «На колени!». И толпа опустилась на колени. Когда человек умеет приказывать, его слушаются. Наполеона слушались с восторгом. Слушаться — это наслаждение. И русский народ способен еще на это.

* * *

...мы узнаём, нельзя ли нам получить воды. Тут горничная ничего не понимает. Мы стараемся объяснить ей это на все лады, и наконец она делает открытие, что речь идет о воде. Но тут оказалось, что глупыми-то оказались мы сами. Горничная ставит только босую ногу на педаль в умывальнике, и из крана вылетает струя воды. Так здесь устроены умывальники; в России всегда моются в проточной воде, и это нам следовало бы помнить по Москве. «Ведь вы, иностранцы, моетесь в вашей собственной грязи», — говорят русские.

О семечках

Подсолнечники разводят в южной и средней России ради подсолнечного масла. Из лепестков цветов варят варенье, которое считается большим лакомством. Все здесь жуют подсолнечное семя, выплевывая шелуху. Для местного населения это заменяет собою наш жевательный табак, но семя чище и занятнее. Кондуктор стоит и добродушно грызет семечки, прорезая наши билеты, извозчик на козлах, приказчики за прилавками, а также и почтальоны, переходя от двери к двери со своими письмами, — все грызут подсолнечное семя, выплевывая шелуху.

О русской литературе

Русское творчество в своем целом так обширно, что его трудно обнять. Оно несколько широко — это происходит от широкого простора русской земли и русской жизни. Это — необозримый простор, куда ни поглядишь.

* * *

Достоевский воображал себя гением и работал над своим развитием, и ушел так далеко, что никто еще не возвысился до него. Бог знает, что было бы, если бы Достоевский не воображал себя гением, — может быть, он не решался бы браться за разрешение величайших задач. И вот он написал двенадцать томов, которые нельзя сравнить ни с какими другими двенадцатью томами. Нет, ни с какими двадцатью четырьмя томами! Вот, например, у него есть маленький рассказ под заглавием «Кроткая». Это крошечная книжка. Но она слишком велика для всех нас, она недосягаема для нас по своему величию. Пусть все признают это.

* * *

«Война и мир», «Анна Каренина» — более великих произведений в своем роде никто не создавал. И нет ничего удивительного в том, что впечатлительный коллега даже на своем смертном одре просил великого писателя создать еще больше таких произведений. Размышляя над всем этим, я с радостью понимаю и с радостью готов простить Толстому его отвращение к созданию самых великолепных художественных произведений для человечества. Поставлять изящную литературу могут другие, кто чувствует себя хорошо при этом, кто высоко ставит эту деятельность и находит в ней великую честь. Но против чего я по своему разумению восстаю, так это против тщеславной попытки великого писателя сочинять философию, мышление. Вот это-то и искажает его положение в позу. Он разделяет участь Ибсена. Ни тот, ни другой не мыслители, но оба они стоят на одной ноге и хотят быть мыслителями. Они думают, что это придает им больше цены...
Философия Толстого — это смесь старых избитых истин и поразительно несовершенных собственных измышлений. Недаром он принадлежит народу, который за всю свою историческую жизнь не дал человечеству ни одного мыслителя. Точно так же, как и народ Ибсена. Как Норвегия, так и Россия создали много великого и хорошего, но обе страны не дали человечеству ни одного мыслителя. Во всяком случае, до появления двух великих писателей, Толстого и Ибсена.

Перед взрывом (при подлёте к цели, когда все предохранители уже сняты):

1. В плутониевое "ядро" закачивается смесь дейтерия и трития.

2. Заряжаются конденсаторы системы детонации и конденсаторы питания нейтронной трубки.

Когда взрыватель решил, что уже пора:

3. Система детонации подаёт импульс на детонаторы, и включает таймер.

4. Взрывчатка сферически симметрично со всех сторон разгоняет внешнюю оболочку плутониевого ядра к центру.

5. В момент, когда ядро сжалось до максимальной плотности, таймер дотикивает и на нейтронную трубку подаётся питание. Трубка выплёвывает кучу нейтронов, часть из них попадает в плутоний, начинает развиваться цепная реакция.

6. Когда температура ядра достигнет трёх миллионов градусов, термоядерно вспыхивает и очень быстро сгорает смесь дейтерия и трития. Эта вспышка даёт множество дополнительных нейтронов, что сильно помогает цепной реакции.

7. Наконец реакция "сжигает" значительную часть плутония и начинает затухать, а плутониевое ядро начинает разлетаться и светиться тепловым излучением. Разлетается оно достаточно медленно (по сравнения с тем, что обсуждается дальше), зато в виде теплового излучения оно высвечивает большую часть своей энергии - 80...90%.

8. Тепловое излучение распространяется внутри корпуса бомбы и равномерно заполняет весь свободный объём.

9. Тепловое излучение поглощается материалом корпуса капсулы с термоядерной горючкой, материал нагревается и послойно испаряется.

10. Реактивная сила от испарения толкает остальной материал капсулы к центру капсулы. Капсула начинает сжиматься.

11. Термоядерная горючка в капсуле сжимается примерно в тысячу раз, а вместе с ней сжимается плутониевый стержень, помещённый в центре.

12. Стержень оказывается в надкритическом состоянии, в нём развивается цепная реакция, он нагревается до 100 миллионов градусов и поджигает термоядерную горючку.

13. Термоядерная горючка горит, выделяя энергию и энергичные нейтроны, эти нейтроны вызывают реакцию деления в слое урана, окружающем горючку, в нём тоже выделяется энергия.

14. Бабах.
 
Если в ядро не закачать дейтерий с тритием, то цепная реакция будет развиваться слишком медленно и ядро успеет нагреться и расшириться до выделения необходимой энергии.
 
Если детонаторы сработают неодновременно, то ядро не сожмётся до необходимой плотности и необходимая энергия не выделится.
 
Если нейтронная трубка не сработает и не начнёт вовремя реакцию, то ядро начнёт расширяться и реакция (за счёт случайных нейтронов) не успеет развиться до нужного уровня.
 
Всё очень нежно. Взорвать бомбу каким-либо воздействием извне - невозможно. Можно только повредить.

Из дневника Фаины Раневской: "Вчера была Лиля Брик, принесла "Избранное" Маяковского и его любительскую фотографию. Говорила о своей любви к покойному… Брику. И сказала, что отказалась бы от всего, что было в ее жизни, только бы не потерять Осю. Я спросила: "Отказались бы и от Маяковского?". Она не задумываясь ответила: "Да, отказалась бы и от Маяковского, мне надо было быть только с Осей". Бедный, она не очень-то любила его. Мне хотелось плакать от жалости к Маяковскому и даже физически заболело сердце".

***
 
В истории русской литературы я не знаю более страшного человека, чем Лиля Юрьевна Брик.

Ну погоди, ты у меня еще попляшешь.
 
- Как писал Гаспаров (несколько гиперболизируя, наверное), Брик ненавидела Маяковского за то, что талантлив он, а не Ося.
 
- Это точно! Кроме того, ее в органах (Агранов) все время просили быть поближе к Маяковскому.

На Долгопрудненском Механическом Заводе делали вторую ступень ракеты, которая запустила в космос первый спутник, а потом встала на защиту нашей Родины. Время от времени на заводе в целях испытаний запускали двигатель. Шум при этом стоял такой, что в аудиториях разговаривать было почти невозможно. Рябчун в таких случаях замолкал, многозначительно поднимал палец, а когда рев смолкал, говорил:
– Слышите? Пока вы это слышите, вы можете спать спокойно!

Они никогда не простят нам 4 октября 1957 года

Не так давно в России наконец-то перевели и опубликовали одну из литературоведческих монографий "короля ужастиков" Стивена Кинга. Называется этот фундаментальный труд "Танец смерти", и в нем, в частности, Кинг приводит описание ярчайшего события в своем детстве, ставшего основой страха для целого поколения американцев. Не откажу себе в удовольствии процитировать этот фрагмент целиком:

"Мы сидели на стульях, как манекены, и смотрели на управляющего. Вид у него был встревоженный и болезненный - а может, это было виновато освещение. Мы гадали, что это за катастрофа заставила его остановить фильм в самый напряженный момент, но тут управляющий заговорил, и дрожь в его голосе еще больше смутила нас.

- Я хочу сообщить вам, - начал он, что русские вывели на орбиту вокруг Земли космический сателлит. Они назвали его... "спутник".

Сообщение было встречено абсолютным, гробовым молчанием. Поный кинотеатр детишек с ежиками и хвостиками, с кольцами Капитана Полночь, детишек, которые только что узнали Чака Берри и Литтла Ричардса и слушали по вечерам нью-йоркские радиостанции с таким замиранием сердца, словно это были сигналы с другой планеты. Мы выросли на Капитане Видео и "Терри и пиратах". Мы любовались в комиксах, как герой Кейси разбрасывает, как кегли,целую кучу азиатов. Мы видели, как Ричард Карлсон в "Я вел тройную жизнь" тысячами ловит грязных коммунистических шпионов. Мы заплатили по четверть доллара за право увидеть Хью Марлоу в "Земле против летающих тарелок" и в качестве бесплатного приложения получили эту убийственную новость.

Помню очень отчетливо: страшное мертвое молчание было нарушено одиноким выкриком; не знаю, был это мальчик или девочка; голос был полон слез и испуганной злости: "Давай показывай кино, врун!"

Управляющий даже не посмотрел в ту сторону, откуда донесся голос, и почему-то это было хуже всего. Это было доказательство. Русские опередили нас в космосе. Где-то над нашими головами, триумфально попискивая, несется электронный мяч, сконструированный и запущенный за железным занавесом. Ни Капитан Полночь, ни Ричард Карлсон (который играл в "Звездных всадниках", боже, какая горькая ирония) не смогли его остановить. Он летел там, вверху... и они назвали его "спутником". Управляющий еще немного постоял, глядя на нас; казалось он ищет, что бы еще добавить, но не находит. Потом он ушел, и вскоре фильм возобновился".

Мы, жители России, привыкли воспринимать запуск первого советского спутника, состоявшегося 4 октября 1957 года, как триумф научной мысли и достижение всего человечества. Чисто национальная гордость отступила за минувшие годы на второй план, и как то уже забывается, что то давнее событие имело исключительное политической значение.Теперь об этом можно судить лишь по реакции Запада. И это реакция стороны, которая вдруг осознала, что проиграла затяжную войну. А что может быть страшнее?

Американский журнал "Форчун" впоследствии напишет: "Мы не ждали советского спутника, и поэтому он произвел на Америку Эйзенхауэра впечатление нового технического Перл-Харбора".

"Нью-Йорк таймс" развивает мысль: "Первый советский спутник до основания потряс миллионы американцев, поскольку впервые поставил под сомнение их уверенность в полном превосходстве Соединенных Штатов и неизбежности победы Америки в "холодной войне".

"Рухнула догма о техническом превосходстве Соединенных Штатов", - вторит "Пари Матч".

Обозреватель С. Сульцбергер подытоживает: "Соединенные Штаты вступают в новую ущербную фазу своей национальной истории и международного влияния. Американского века не было и нет".

Если для нас 4 октября 1957 года связано только с теплыми и светлыми воспоминаниями, то для американцев - это кошмар. Все они, от школьника до президента, были буквально раздавлены новостью о первом советском искусственном спутнике, она стала для них первым звонком к Армагеддону. Небо над Америкой перестало быть безопасным, оно больше не принадлежало американцам.

И, что самое интересное, это был вполне закономерный итог.
 
(с) Антон Первушин. Битва за звезды. Т.1. М.: ООО "Издательство АСТ", 2003 (Военно-историческая библиотека)

Говорят, когда в XVI века Папа Римский выбирал живописца, который бы расписал свод Сикстинской капеллы, этот своеобразный тендер выиграл Микеланджело, просто нарисовав круг. Художник взял карандаш, или что там у него было под рукой, и нарисовал самую обычную окружность, чем убедил наместника Бога на земле, что он именно тот, кто достоин провести четыре года на лесах под церковным потолком с кисточкой в руке. Потому как не может человек, не используя специальных для этого приспособлений, провести такую линию, которая бы сложилась в идеальный круг. Ну, то есть, теоретически, наверное, это возможно, но на практике не получается.

- Надо сказать, что истории про войну бывают самые невероятные. Вот, например фантаст Казанцев, известный авантюрист по совместительству, утверждал, что разработал для обороны Ленинграда электротанкетки, что чуть ли не решили исход обороны города. Казанцев в своих мемуарах описал этот сумасшедший проект по защите города - ему даже дали её строить.

- Одна электрическая танкетка на весь не успевший скрыться в тылу партактив? По схеме электрического стула? Ужасы-то какие.

- Есть и иная история - история про пехотинцев-водолазов, что обучены были бегать по дну Финского залива...

При этом кажется естественным, что разработка электротанкеток, на которую, естественно, шло финансирование и выписывались пайки, велась под теми же грифами и с теми же затратами, что и разработка БМ-13, в просторечии известные как реактивные миномёты «Катюша». Как современникам отличить надувательство от открытия? Нет ответа.

- Это те танкетки, которые предполагалось десантировать с умереннонизколетящего самолета без парашюта? Так это, вроде, Гроховский был, или как его там. И ничего особо электрического в них, кажется, не было, ну то есть немногим более, чем в любой другой танкетке. Прямо луч смерти инженера Церановича какой-то.

- Нет, это совсем другое и описано в воспоминаниях самого Казанцева, вышедших года два назад. Я печатал рецензию вполне вменяемого и знающего человека Соболева на эту книгу. В рецензии Соболева, увы, пришлось сократит ещё страницу убийственных цитат. А Павел Гроховский светлый был человек.

- Хм, любопытно было бы глянуть, наверно. Я их как-то пропустил.

- exlibris.ng.ru/fantasy/2002-01-24/3_mirror.html

- Да, забавно. Сразу вспомнился этот уже почти десятилетней давности замечательный прикол Арбитмана про Казанцева-Шапиро.

- Хочу еще компромата на Казанцева!

- А зачем вам компромат? Возьмите его мемуары и увидите, что он сам откровенно об этом пишет.

- А про другие авантюры он тоже пишет?

- Казанцев еще и атомную бомбу изобрел. А мемуары его называются «Фантаст» и продаются в книжных магазинах. Непрост был мужик, понимал, что где лежит. Но критерия всё равно нет.

- Это вроде как нам всматриваться в свару военачальников времён Пунических или всяко других войн. Представьте себе спор наших современников – кто из двух центурионов, что поругались в Колонии по поводу пропажи баллисты, на самом деле прав.

- Тут даже посложнее все. Речь может идти только о предварительном, только самом грубом отсеивании идей конструкторов, ибо возьмись за дело чуть более жестко и обороноспособности страны будет нанесен большой ущерб. Я не говорю даже про мнение неспециалиста (вот, скажем, насадки на ствол пулемета, позволяющие стрелять под углом 30° - это нужная вещь или нет? А немецкая «сухопутная торпеда» - управляемый по проводам минитанк длиной около метра, который взрывается по команде?). Нет, мы не можем консультироваться даже у специалистов, ибо их теоретические построения с легкостью опровергаются опытом реальных военных действий. Только практика - критерий истины. В тридцатых годах господствовала теория «больших скоростей» - танки и самолеты бронировать считалось ненужным, дескать, в них все равно не попадут. Реальный боевой опыт показал ошибочность этой теории. А если бы конструкторов «судили» военные теоретики? Так что в технической эволюции приходится разрабатывать несколько путей одновременно, заранее смирившись, что часть из них окажутся тупиковыми и деньги будут выброшены на ветер, но зато некоторые пути выведут к настоящим шедеврам...

В СССР были тоже своеобразные мистеры Вульфы, мне рассказывали про тех, кто налаживал работу огромных сооружений вроде гидроэлектростанций.

Когда станция, - гигантское сооружение, огромный, сверхсложный технический комплекс, - построена, но не запускается, приезжали такие люди, смотрели, нюхали, мерили, чуть ли не с бубном танцевали, и в конечном итоге комплекс запускали.
 
Я же говорю - там чуть ли не шаманством занимались.

Например, мужик там неделю прожил с чертежами, ходил, бродил, смотрел, потом выдал ценное указание -- продолбить вентиляционные отверстия отсюда и до туда.

Зачем? Отчего? Почему? - собирались строители, инженеры и прочач и дружно кричали -- это идиотизм, они там ни на что не влияют....

...тем не менее, долбили и вся эта махина запускалась.

У меня товарищ, служивший в Германии, рассказывал смешное.

Как-то на теоритических занятиях просматривали слайды с техникой потенциального противника.
 
На кадре с Ми-24 какой-то особо охочий до знаний служака поднял руку и поинтересовался у капрала, шо за зверь крылатый и как его завалить из пулемета.
 
Досвловно, конечно, перевести не могу, но ответ капрала был примерно таков: вы можете гордо встать перед летящим Ми, выпустить весь боезапас пулемета в вертолет, подождать, пока русские пилоты отсмеются, а потом УЕБЫВАТЬ НА ХУЙ КАК МОЖНО БЫСТРЕЕ.

Когда рассказывал товарищ, я очень смеялся.