История с булавкой и сковородой

Живём мы с мужем в съёмной однокомнатной квартире. Квартирка небольшая, но тёплая и уютная. Мы всегда стараемся поддерживать в ней чистоту и порядок. И вот в один прекрасный вечер решили мы быстренько протереть пыль и пропылесосить. И именно в этот вечер муж всё-таки разобрал батарею, чтобы убрать всю, скопившуюся там пыль и грязь. (В квартире установлены не обычные чугунные батареи, а радиаторы, которые прикрывают металлические каркасы, на них ещё есть регуляторы температуры. Думаю, такие уже все видели, их устанавливают практически во всех новостройках и уже довольно давно).

Так вот, поначалу, мы даже не знали, что этот каркас можно снять и с тоской смотрели на грязь, шерсть и пыль, скопившуюся от прошлых жильцов. И вот в этот вечер до нас дошло-таки как они разбираются. В общем, муж разобрал, начал пылесосить и на самом радиаторе увидел большую булавку, как будто её туда аккуратно положили. Он, не долго думая, взял её и показал мне. Я тоже взяла её в руки, хотя уже в этот самый момент какое-то предчувствие у меня возникло. Мы сначала подумали, что это наша булавка случайно упала туда. Но, разглядев поближе этот предмет, я поняла, что она не наша, у нас такой никогда не было. И вообще выглядела булавка странно, если честно, раньше я не видела булавок с такой головкой, как-то по особенному она была отлита. Я ещё тогда подумала, хорошо, что она закрыта и никто из нас не укололся.

Словом, в первые несколько минут мы не придали значения этой находке. Но мы несколько суеверные, поэтому всякие мысли полезли в голову. Неизвестно, кто жил до нас в квартире, какие люди сюда имели доступ и мало ли что было у них на уме. Только одна загвоздка, мы лишь краем уха слышали, что булавки, иголки и подобные предметы находить в квартире не к добру, но что конкретно с этим делать, если нашёл, мы не знали.

Короче, стали мы искать информацию в интернете. Нашли. Оказалось, что это подклад. Прочитала я также, что нельзя его голыми руками брать, что обычно такого рода подклад кладут в какие-то укромные места, где он в пыли, шерсти и грязи дожидается своего часа, и чем дольше он лежит, тем сильнее потом действие, когда его кто-то находит. Также мы поняли, что подклад сделан явно не конкретно на нас, потому что мы бирюки ещё те, и у нас гостей к тому моменту в квартире ни разу не бывало. Значит, он предназначался либо для бывших жильцов, либо для хозяев, либо для случайно нашедших. Конечно, ещё оставался вариант, что это просто самая обычная булавка, которая завалилась и лежала под каркасом без всякой задней мысли. Но мы рассудили, что если есть хоть один шанс из 1000 что это подклад, нельзя бездействовать.

В интернетах я нашла миллион и один способ избавления. Каждый вариант отличался от другого, но у каждого описания в конце значилось, что после очищения примерно в течение 3-х последующих дней придёт человек, который сделал подклад и будет пытаться либо что-то взять у вас, либо что-нибудь отдать вам. Понятное дело, ничего брать или отдавать нельзя и лучше вообще дверь не открывать и не пускать.

Отбросив всякие сложные рецепты что-то вроде: "возьмите сушёные крылья летучей мыши, полейте соком мандрагоры и т.д." я нашла такой, который смогла бы выполнить сама. Там говорилось, что если прикасались к подкладу, то надо заговорить воду, умыть ей руки и лицо. Что я и сделала. Честно скажу, впервые в жизни я заговаривала воду. Чувствовала я при этом себя глупо)) Но я всё же вложила всю душу, всю страсть и желание избавиться от того, что могло бы привязаться к нам.

Когда мы умылись, наступил черёд самой булавки. Нужно было сделать следующее:

Предмет взять в салфетку, положить в сковородку, засыпать солью и залить заговорённой водой, затем поставить на огонь, сказать определённые слова и прожарить всё это до тех пор, пока соль не станет коричневой. После чего, увезти сковороду вместе с содержимым и закопать на безлюдном перекрёстке.

Пока мы всё это проделывали, чувствовали себя очень нелепо. Нам казалось, что мы занимаемся какими-то глупостями. Хоть мы и суеверные, но не сказать, чтобы без меры и никогда не устраивали подобных танцев с бубном. Как оказалось совсем не зря мы потанцевали))

В общем поехали мы искать безлюдный перекрёсток уже почти ночью. Пока ездили, муж говорил, что с машиной происходит нечто странное, авто как будто плохо слушалось руля, хотя раньше такого никогда не было. И вообще всю дорогу что у меня, что у него было какое-то гнетущее чувство, нечто похожее на предчувствие опасности что ли.

Перекрёсток мы нашли, но вот как закопать. Весна только началась, снег ещё лежал и, естественно, земля промёрзшая, выкопать хоть маленькую ямку просто нереально, а уж сковородку закопать, вообще - миссия невыполнима. Но нам повезло, там же мы увидели гору песка, которую, похоже, недавно вывалили здесь. Песок не успел промёрзнуть, и в него-то мы и закопали, в пол-голоса повторяя нужные слова. Снова чувствовали себя глупо)) Только представьте: два взрослых человека ночью на перекрёстке закапывают сковородку, бормоча какие-то заклинания. Картина маслом.

Дорога домой была хороша. Машина будто сама ехала, мы весело болтали, и не было никакого гнетущего чувства.

А вот на следующий день случилось нечто. Я, честно сказать, до последнего думала, что мы перебдели, как говорится, и никак не ожидала, что кто-то придёт к нам на порог.

Муж как обычно с утра уехал на работу, в квартире были я и кошка Втулка. Я работала за компьютером, времени было наверное часов 12 дня. Вдруг я услышала такой лёгкий ненавязчивый стук в дверь. Поначалу я подумала, что опять сотрудники Ростелекома с очередным опросом или предложением. Я им никогда не открываю, поэтому продолжила спокойно работать. Они обычно разок постучат и уходят. Но стук повторился, потом ещё и ещё. У меня внутри что-то ёкнуло. А потом я увидела, что Втулка вся вздыбилась и неистово рычит и шипит на дверь. Она, конечно, людям посторонним не особо доверяет (я открывала пару раз ростелекомовцам, но в квартиру не пускала, кошка их настороженно обнюхивала, но чтобы вот так реагировать - никогда). Я на цыпочках подошла к глазку, открыла его и увидела, что там стоит женщина средних лет и единственное, что я отчётливо запомнила это розовая шапка на её голове.

Как только я открыла глазок, женщина сразу же начала без умолку тараторить. Уже одно это меня поразило, потому что услышать как я подкралась, она никак не могла, но повела себя так, будто я спросила: "Кто там". Сцена такая: я молча смотрю в глазок, а эта женщина без умолку повторяет одно и то же:

- Здравствуйте, я соседка снизу, мы вот только въехали, вещи разгружали, так устали, я решила картошки пожарить, хватилась, а сковородку никак не найду, дайте, пожалуйста сковородку.

Я просто обомлела. Ну какой человек в здравом уме пойдёт к соседям сверху просить сковородку?! Она всё повторяла и повторяла это как пластинка заевшая, а я всё смотрела и смотрела. Потом она добавила ещё слова: "Куда вы дели сковородку, дайте мне её, пожалуйста". Я слушала и понимала или чувствовала, что меня как будто гипнотизирует, завораживает что-то, и я никак не могу ни отойти, ни перестать слушать. Я стала понимать, что ещё немного и открою дверь. Тогда я собралась и со всей мочи как заору: "Пошла на ху...!" Я прям всю силу в этот крик вложила.

Мадам в розовом сразу замолчала, повернулась и ушла. Кошка мгновенно успокоилась и меня тоже отпустило.

Потом я ещё неделю, наверное, всё ждала, что она опять объявится, и при выходе и входе внимательно осматривала коврик в подъезде и все косяки на входной двери, мало ли...

Но насколько я могу судить, мы спаслись от этого, потому что никаких несчастий глобальных (тьфу- тьфу-тьфу) после этого с нами не приключалось. Но после этого случая около порога в квартире я посыпала заговорённую соль, чтобы с дурными намерениями к нам никто не смог зайти. Вот так)

Люблю эту историю. Опять наткнулся. Есть в ней что-то совершенно макабрическое.

В то время, поскольку с деньгами у нас тогда была изрядная напряженка, он периодически подрабатывал грузчиком в ночные смены. Обыкновенно работал отец в тандеме с напарником, однако, на сей раз напарник благополучно провалялся в какой-то больничке, у него был, кажется, грипп в острой форме или что-то еще, в общем, это не суть важно.

Дали, значит, ему задание расфасовать какие-то ящики в кузова стоящих на некой площадке грузовиков, означили адрес расположения этой площадки, отправили в путь на собственном же пикапчике, загруженном этими самыми ящиками. И, темной глухой осенней ночью, папа устремился на выполнение самой заурядной, казалось бы, работенки, благополучно доехав уже практически до конца пункта своего назначения. И тут неожиданно понял, что не вполне уверен, правильно ли он изберет дальнейший путь, потому как, то ли темное ночное покрывало повергло его в смятение, или присущая ему обычно излишняя задумчивость, быть может, что-то еще, так вот, помявшись какое-то кол-во времени, и поняв, что задание таки все равно следует выполнить, интуитивно выбрал себе дорогу. Все было вполне обыденно и типично, только лишь, по его словам, несколько смутило его тогда отсутствие какого-либо движения на тех улицах, ну, то есть, не было слышно вообще никакого естественного звука, лишь ветер трепал какие-то жестяные банки, кои слегка скрежетали о пыльный, залитый тьмой, и освещаемый лишь фарами пикапа, асфальт. Вскоре перед ним предстала искомая площадка, отец, в душе ощущая некоторое превосходство, как это всегда бывает в таких случаях, оттого, что человек справился с довольно непростой задачей, да еще и интуитивным путем.

Совершенно ничего не подозревая, он остановил машину, открыл заднюю дверь, начал выгружать содержимое кузова, надеясь поскорее со всем покончить и завязать, и улепетнуть уже домой, к жене.

Мимоходом, вновь слегка подивившись тому, что не единого звука цивилизации в этих местах не происходит, он уверенно прошагнул к пребывающим на площадке прочим грузовикам, принялся отворять их кузова, деловито и быстро запаковывая ящики. Справившись уже с половиной работы за довольно быстрое время, подогретый, отец направился к очередному грузовику. Однако, как оказалось впоследствии, положить в него назначенный груз так и не было ему суждено.

Попутно, открывая створки кузова, он обратил внимание на то, что у стоящего пред ним транспортного средства номер был почему-то наполовину состоящим из перевернутых вопросительных знаков, то есть имел вид приблизительно такой: «¿какие-то цифры¿¿», ну, только знаки были перевернуты, как я уже отметил. Да и сам грузовик был выполнен из какого-то неясного материала, обладающего легким неестественным зеленоватым оттенком. Раздумывать, очевидно, отец не стал, надо все-таки кончать работу, и убираться уже отсюда как можно дальше, тем более что при лицезрении этого грузовика его начало обуревать слабое пока чувство какого-то животного ужаса. Однако, вопреки его ожиданиям, внутри машины его ждал несколько весьма неприятный сюрприз: путь в глубину кузова ему преградила какая-то странная, также створчатая стенка, которая, судя по всему, ввиду каких-то странных обстоятельств была затворена задвижкой, расположенной как бы с внутренней (?¿) стороны этих створок. Улетучившееся было чувство животного ужаса обуяло его вновь, с большей и яркой силой. Правда, пока своей работы, невзирая на все нарастающее беспокойство, переходящее посекундно в слепой ужас, он все ж таки решил не прекращать и начал отыскивать вероятные пути реализации своего задания. Да, как это ни странно видится на волне этого треда, он стал просовывать медленно и осторожно свои кисти сквозь щель хлипких, но еще не поддающихся створок, исключительно за тем, чтобы наконец-таки открыть препятствующую шпингалетку. В это же время все пространство вокруг него начало каким-то непостижимым образом волноваться, все окружающее виделось как бы в неком тумане, который, помимо всего прочего, еще и искривлял окружающие предметы, делал их, скажем так, волнообразными, не знаю, как это выразить, мне отец повествовал именно так. Он попытался принюхаться к пространству, что пребывало за заветной защелкой, оттуда доносился какой-то слегка затхловатый запах, будто бы какой-то залежалой одежды, отец изумился в еще большей степени, ибо уж одежды в этом месте быть никак не могло. Впрочем, абсолютно не должно было находиться здесь по определению и некоторых других вещей, самих створок, материала, которым была обделана машина, непонятного несуществующего номера, еще одной подробности, остановлюсь на ней чуть позже.

В следующий момент скорость разворота событий, вызывающих неизъяснимый страх, многократно возросла. Вдруг пространство прекратило искривляться, а на смену этой особенности пришла иная: предательский холодок пробежал по его спине, едва заслышав то, как начал функционировать и тихонько урчать мотор того самого грузовика, в котором он сидел. Обернувшись назад, он заметил слабый красноватый свет включенных мерцающих фар. Здесь все страхи смешались в какой-то единый образ, подвигнувший отца как можно быстрее устраниться от этого непонятного, непостижимого места, ибо факт работы двигателя в том месте, где находился он В ПОЛНЕЙШЕМ ОДИНОЧЕСТВЕ, стал для него последней каплей ужаса, переполнившей ту чашу терпения и сохранения самообладания при виде чего-то непознанного, что может выносить обыкновенный стандартный человек. И он стремительно рванул из грузовика, бросив все эти ящики и работу к обитающим здесь чертям, или кому бы то там ни было, и, думается ныне, поступил совершенно правильно, ведь кто может знать, вернулся бы он, иль пропал, сгинул бы навечно в этой странной, не поддающейся никаким объяснениям, но и не дающей возможность подвергать эту другую реальность сомнениям в её непосредственном существовании. До его собственного пикапа оставалось около 10 метров, как вдруг грузовик, судя по звукам, мягко тронулся и, набирая скорость, стремился в его сторону. Слепой животный страх, не покидающий отца, перешел на новый виток, и он твердо решил для себя не оборачиваться, чтобы не проститься с последними каплями рассудка при виде и понимании того, что являлось водителем этой невообразимо откуда возникшей грузовой машины. После этого он стремглав бросился к своей машинке, трясущимися руками едва как всунул ключ зажигания, повернул, и, все-таки случайным образом кинул свой взор в зеркало заднего вида, и лицезрел то, что предпочел никогда более не вспоминать и не видеть совершенно.

На месте шофера расположилась какая-то густая осклизлая ярко-красная аморфная масса с тошнотворными белыми прожилками и, казалось, пристально уставилась на наблюдателя своими слепыми жирными телесами. Отец инстинктивно выглянул из окна, рассудив, что с ним уже не может произойти чего-то худшего, и с ужасом обнаружил, что в машине на месте водителя нет никого. Однако, поглядев вновь в зеркало заднего вида, он опять приметил отвратительную краснеющую жижу, которая, правда, начала опоясываться каким-то серым туманом и становилась уже какой-то нечеткой. Не раздумывая более ни над чем, отец, что было сил, вдавил на газ, и устремился прочь, в любое место, лишь бы не видеть творящихся здесь неподвластных сознанию вещей. Судорожно вращая баранкой и опять-таки руководствуясь лишь интуицией, он поворачивал сквозь множество темных поворотов, со всей их тишиной и погашенными окнами абсолютно везде. Внезапно отец осознал, что на деревьях не было ни единого листа, хотя осень еще отнюдь не была такой поздней, точнее было бы сказать, что деревья лишь отвратительно кривили свои скудные мертвенные ветви, обнажая ужасную пустоту и полную безжизненность. Спустя какое-то время двигатель почему-то заглох, и отцу пришлось бежать, опираясь на свои инстинкты самосохранения, бежать через все эти мертвые пространства, покинутые дома, безжизненные деревья, почти абсолютную тьму, не орошаемую светом луны, звезд, или хоть каких-нибудь фонарей. Вскорости он совсем выбился из сил, и почти не понимал, где теперь находится. Но здесь он испытал приятное тепло, ощущаемое лишь единицами тех, кто побывал в подобных приключениях, своеобразное новое рождение, поскольку на его лицо закапали свежие капли дождя, и в душу легло осознание, что инфернальный кошмар уже далеко-далеко позади, и, должно быть, более не встретится ему ни единожды. Он тотчас узнал местность, и побрел домой, надеясь попытаться отыскать свою машину лишь при помощи крепкой рюмки спиртного и с дюжими товарищами-грузчиками. Уже забрезжил розоватый рассвет, а он только-только прибыл домой и без сил повалился рядом со спящей женой, хотя, ему казалось, что был он в том месте лишь от силы час.

Разбудил его звонок знакомого, который сообщил, что обнаружил его пикап, стоящий задними колесами в воде местной речки и обращенный передом к берегу, сейчас его уже вытянули и обсушили.

Что интересно, грузовик был покрыт пылью, будто бы он простоял там не одну ночь, а несколько недель, и бензобак также был абсолютно пуст и иссушен, словно в него не заливали бензин примерно столько же времени.

Затем выяснилось, что поехал он совсем не туда, куда следовало, а направился почему-то, судя по всем обстоятельствам, напрямую в толщи речной воды.

Конечно, я не заявляю, что сия история имеет смысл в рассказе ОПа, просто обстоятельства заставили подумать, что отец мой непреднамеренно попал в некоторое пространственно-временное путешествие, и, вероятно, именно его руку мог наблюдать ОП. Хотя вряд ли, разумеется.
Не знаю, что и думать даже.

Такие дела.

Эту историю я услышал от Николая. Познакомились мы с ним на одном из энергообъектов Ленинградской области. Не смотря на большую разницу в возрасте, мы быстро нашли общий язык, так как оба увлекаемся охотой и рыбалкой.

В одни из выходных собрались мы порыбачить на Луге, благо от места командировки до неё было рукой подать. Приехали, поставили палатку, закинули донки, развели костёр.

Николай – собеседник отличный, а уж истории про охоту и рыбалку он может рассказывать сутки напролёт. Родился и вырос он в Карелии, а охотиться стал лет с 14.

Клёв в тот раз категорически не шёл, а ночь выдалась достаточно холодной. Через несколько часов и бутылки коньяка, выпитой для сугреву, я не удержался и рассказал историю о Свете. Ожидал вполне стандартного скептицизма или шуток в свой адрес, но, к моему удивлению, Николай воспринял всё вполне серьёзно. И рассказал мне историю из своей жизни.

Далее буду писать от его имени, во-первых, потому что так атмосферней, а во-вторых, потому что не умею писать от третьего лица от слова «вообще».

Дело было в начале 90-х, жил и работал я тогда недалеко от станции Янисъярви на железной дороге. После перестройки работы было мало, денег и еды было ещё меньше, поэтому многие мужчины промышляли охотой и рыбалкой. Браконьерствовали, конечно, страшно – и сети ставили, и охотились не в сезон. Но лесники все были “свои”, и за бутылку самогона могли закрыть глаза на что угодно. Да что уж говорить, самыми страшными браконьерами как раз они и были.

В двух домах от меня жил Апполоныч. Хороший мужик, егерем был и по совместительству главным браконьером. Стрелял во всё, что движется прямо из окна своей Нивы.

А потом организовал что-то вроде бизнеса. Устраивал охоты для богатых, в любой сезон и на любую дичь. Охотником был отличным, повадки зверей знал, я с ним часто на охоту ходил. Через какое-то время стал меня и моего друга Василия с собой брать на некоторые охоты.

Например, на медведя на берлоге. Мы страховать должны были, на случай, если клиент промахнётся или испугается. Нам за это денежка полагалась, по тем временам весьма немалая.

Время шло, и “бизнес” Апполоныча процветал. Появились и “постоянные клиенты”. Такие, как Павел Андреевич, сейчас бы его назвали новым русским, но в то время, таких, как он, называли просто братки. Жил он в Питере, первый раз на охоту приехал с кем-то из знакомых. Захватило его это дело. Купил он себе дорогой карабин и стал приезжать чуть ли не каждый месяц. Сам я с ним общался мало, всегда старался держаться на расстоянии от таких людей. С виду мужик как мужик, чуть за тридцать, но вот только до крови жадный оказался. Не сама охота ему нравилась, а убийство. Ведь как бывает, целый день по лесу проходишь, никого не встретишь даже, а всё равно удовольствие получишь. С Павлом было не так, ему даже трофеи не нужны были, мясо дичи он не ел, всегда еду с собой привозил. А убивать вот очень любил.

Особенно крупную дичь: кабана, оленя, медведя. На медведя особенно нравилось ему ходить. А Апполоныч рад стараться был – наделал засидок, засеял поля овсом. Зимой на берлогу ходили.

Медведей в то время было в наших лесах много, но после нескольких лет браконьерства их количество сократилось. Уж не знаю, кому и как они платили и с кем договорились, но на это все закрывали глаза, по крайней мере, в нашем лесничестве.

А Павлу каждый раз везло, некоторые люди годами на медведя ходят и взять не могут. А Павел чуть ли не каждый раз с добычей. За год бывало по 5-7 медведей убивал, никого не щадил: ни самок, ни медвежат. Стоит должное ему отдать, стрелял он отлично и ни разу не испугался. Многих, кто первый раз на медведя ходит, от страха парализует. Ни убежать не могут, ни выстрелить, когда косолапый на них бежит. Для таких ситуаций как раз и нужны мы были. Промахнулся клиент по медведю или испугался – стрелять Апполоныч начинал, а если и он не убивал, то мы с Василием подключались.

И вот однажды в середине зимы перед очередным приездом Павла пошёл Апполоныч берлогу искать, чтобы охоту устроить. Снег тогда ещё в начале ноября выпал, да так и лежал.

Вернулся к вечеру, рассказал, что нашёл берлогу и следы вокруг неё. Судя по ним, медведь далеко от берлоги не отходил и регулярно туда возвращался. Но оттепелей не было с самого начала зимы. Мы подумали, что это шатун. Его так и так убивать надо, пока к деревне не вышел или кого из людей не задрал. Я предложил отправиться на место утром, но Апполоныч решил подождать пару дней приезда Павла.

Через три дня по свежему снегу мы отправились на охоту. Около полудня были на месте. Берлога располагалась в небольшом овраге, дно которого было покрыто медвежьими следами. Судя по реакции лаек, медведь был в берлоге. Собак решили поберечь, Василий срубил молодую берёзку и начал шурудить ей в берлоге. Время шло, ничего не происходило, но собаки всё никак не могли успокоиться.

Через час, уже изрядно замёрзнув, мы решили, что медведя всё-таки в берлоге нет, а собаки так реагируют на его запах. Расслабились. Тут-то всё и началось.

Он появился на вершине склона и сразу же напал на нас. Буквально скатился вниз. Он не издавал ни звука. Честно говоря, я до сих пор не знаю, был ли это просто медведь. Один раз я видел труп 550 килограммового самца, но то, что напало на нас было гораздо крупнее.

Первыми пришли в себя собаки, они не бросились на него, а с визгом кинулись врассыпную. Мы схватились за оружие. Апполоныч с Павлом начали стрелять первые, у них были карабины.

Я стоял ближе всего к склону, это существо бежало прямо на меня. Я выстрелил из двух стволов одновременно, а потом меня просто втоптало в снег.

Очнулся я от того, что меня тряс Вася. Помогать Павлу и Апполонычу уже было бессмысленно, Меня спасла только толстая фуфайка – отделался ушибленными рёбрами и сотрясением. Кое как с Василием дошли до деревни, позвонили куда следует.

По пути Вася заплетающимся языком рассказал, что перескочив через меня, медведь кинулся на Павла. Павел стрелял до последнего, в упор, но это его не спасло.

Апполоныч, попытался вскарабкаться на склон. Ему почти удалось. Но медведь схватил его за ногу и стащил вниз. Что случилось потом, не сложно представить.

Василий ко времени нападения уже успел разрядить ружьё. Он попытался залезть по склону, но поскользнулся и упал вниз. Понял, что сейчас убьют и его. Но существо даже не обратило на него внимания, развернулось и потрусило к выходу из оврага.

Потом Вася впал в ступор. Сколько он просидел на дне оврага, не помнил. А когда немного отошёл, заметил, что я подаю признаки жизни и бросился приводить меня в чувства.

На следующее утро с егерями и милиционерами пошли на место. Надо было выследить и убить медведя, пока следы не занесло, да и уверены мы были, что ранили его смертельно. Невозможно было с такого расстояния промазать. Следы основательно занесло снегом, который шёл ночью, но кровь была. И Павла с Апполонычем, и цепочка капель, уходящая в лес. Пошли по ней с собаками. Шли несколько часов до болота, там следы заканчивались, а собаки так и не смогли взять след.

Все пришли к выводу, что на нас напал просто крупный медведь. Мы согласились, потому как не знали, как ещё можно объяснить случившиеся.

Несколько из егерей были мне знакомы, через некоторое время я узнал подробности.

Оказывается из берлоги было два выхода. И это существо скорее всего было в берлоге, когда мы пытались выманить его оттуда. Но вместо того, чтобы кинуться на нас, оно вышло с другой стороны оврага, поднялось на склон и только потом напало. А собаки чуяли его всё это время.

Уже почти два десятка лет прошло с тех событий, а я до сих пор не знаю, что это было. Не уверен, что это был медведь. Мы с Васей до сих пор общаемся. Я думаю, что он видел больше, чем говорит. Но на все мои расспросы он или отмалчивается, или рассказывает то, что рассказал тогда в лесу.

В ту зиму при схожих обстоятельствах погибло ещё несколько человек из соседних деревень. Во всех случаях фигурировал очень крупный самец, он нападал внезапно, часто из засады. Охотники сами становились добычей.

Он никогда не ел свои жертвы, даже если убивал одинокого охотника. Для шатуна это поведение более чем странное. Те, кто выживал после встречи с ним, клялись и божились, что стреляли в него и попадали. Егеря несколько раз пытались пройти по свежем следам и следам крови, но каждый раз следы приводили в болото и обрывались.

Люди перестали ходить в лес, а если и выбирались, то большими группами. Вспомнились старые легенды о Хозяине леса, который наказывает тех, кто без должного уважения ведёт себя в лесу и убивает дичь ради забавы. Люди посмеивались над этими рассказами, не принимали всерьёз. Но как мне кажется, где-то в глубине души в них верили. Уж слишком необъяснимые события происходили тогда в лесу.

Зима закончилась, прошла весна, наступило лето. Нападения закончились. Егеря посчитали, что медведь или умер, или перебрался в другое место. Так и закончилась эта история. Почему это существо не убило меня и Васю, до сих пор не знаю, на медведей больше не охочусь.

Вот такую историю услышал я на рыбалке. Хочу заметить, что при описании нападения я использовал фразы «это существо», «оно» и так далее не по своей прихоти. Так говорил Николай, когда описывал события того дня, так написал и я.

Возможно, я кое-где приукрасил историю, есть за мной такой грешок, но факты я не искажал, пишу так, как мне рассказали.