С Т-72 росскащщик перепутал!

Это произошло со мной несколько лет назад. Мы с мужем и сыночком скитались по съёмным квартирам. Еле сводили конца с концами. Куча долгов, кредит. Короче, тема второго ребёнка в семье не обсуждалась, хотя нам очень хотелось. Когда я поняла, что забеременела, проговорили с мужем почти всю ночь. Вопрос о том, чтобы избавиться от ребёночка даже не вставал. Понимали, что будет очень сложно, но решили рожать. Я всегда очень хотела дочку. Естественно, сразу достала все свои таблички-считалочки. По ним выходило, что у нас будет девочка. Я встала на учёт в больнице и начала готовиться к рождению малышки.

Это случилось на 11 неделе беременности. Ложась спать, я почувствовала первое движение ребёнка. Умилилась, решив, что точно девочка, поскольку, говорят, девочки более ранние и активные. Короче, уснула со счастливой улыбкой. Мне снится сон. Будто бы я просыпаюсь от страшной боли. Открываю глаза, а у меня в ногах сидит девчушка, на вид месяцев 5-6 ,не больше. Хорошенькая, ангелок просто. Говорит мне:
-Мамочка, я так и знала, что ты у меня красивая!

Я, конечно же, в шоке. А она смотрит на меня и улыбается. Я понимать начинаю, что, видимо во сне родила ребёнка. Спрашиваю:

-Доченька, ты почему так рано родилась?
А она мне:
-Я не родилась. Я просто посмотреть на тебя хотела.

Я хватаю её в объятья. Целую. Говорю, что надо с папой и братиком познакомиться. А девчушка мне:

- Нет, не надо. Мне пора уже уходить. Ты не расстраивайся. Ты мне скоро братика родишь. Только про меня не забывай.

Я ничего не понимаю. Прижимаю её к себе ещё крепче. Она меня в щёку целует, ротик маленький, губки влажные. И исчезла, просто растворилась. Я закричала, от крика проснулась. Состояние жуткое, всю трясёт. Сон настолько явным был, что я даже не сразу осознала, что это мне приснилось.

Муж успокаивал меня, говорил, что все дурные сны, наоборот, к добру.

Через 4 дня я была на плановой консультации у гинеколога. Мне сказали, что плод замер. Надо чистить. У меня истерика началась. Врачи объясняли, что у нас с мужем несовместимость резус-факторов крови, такое может случиться, срок маленький, поэтому никаких осложнений быть не должно. Не хочу описывать свои чувства, то ,что пережить пришлось. Но мне было настолько плохо, что я не хотела никого слушать. Я же видела свою девочку, я уже знала, какой она родится. Так пусто в душе, будто бы часть тебя забрали (и в прямом и в переносном смысле).
Сейчас у нас уже двое детей. Младшему скоро два годика. Боль утраты потихоньку прошла. Малыш, как две капли воды похож на девочку, которую я увидела тогда во сне, только мальчик.

Было это давно, еще во времена «расцвета застоя». Дядя мой работал тогда на кладбище в бригаде, которая надгробные памятники делала. Кладбище было старое, хоронить на нем начали в конце 19-го века, а при Советской власти хоронили уже на месте старых могил. Сейчас его закрыли и можно только подзахоранивать к своим родственникам. Но не суть. Итак, истории, которые дяде рассказывали «старожилы», а он потом пересказывал дома:

Рассказ могильщика.

Мы в трезвую никогда не копаем могилы. А как примешь для храбрости, тогда ничего. Раз пошли копать, а вечереет уже, осень, сыро, мерзко. Еще и дождь заморосил. Напарник говорит: «Перекурим, мужики?» А чего курить, то! Стемнеет совсем скоро, а похороны завтра с утра. Говорю: «Закончим - тогда!» Он уперся. Ладно, говорю. Закурили. На край могилы присели. Тут мужик подходит и огоньку просит, но не по-нашему, а по-польски. Напарник дает закурить ему. А мужик спрашивает: «Чего ж вы по могилам роете?». Напарник отвечает: «Начальство велит, а могила старая, родные не ходят. Мест свободных мало осталось.» Мужик головой покивал и пошел, а под нос себе пробурчал, что, мол, и тут покоя нет. Мы докурили, работу закончили и пошли. А на следующий день, после похорон, когда уже нового покойника зарыли смотрим, а там старый крест лежит каменный, надпись по-польски и фотография на нем. И дернуло ж меня ее от грязи оттереть. А там мужик тот вчерашний. Мы крест на мусор выносить не стали, а рядом с той могилой прикопали. Правда больше мужика того не видели.

Арматура.

Делали памятник одному мужику. Поставили опалубку, заливаем стяжку. А напарник тогда на даче сарайчик какой-то строил. Ну и решил цементу немножко сэкономить. Ему покойнику не убудет, говорит. А мне чего. Я ему не начальник – хошь так бери. Только я б от покойника ничего не брал. Так ему и сказал. Начали заливать, тут обед. Мы пошли в сторожку. А вдова нам бутылку принесла, чтоб веселей работалось. Ну, мы и выпили по чуть-чуть. Я вышел с мужиками покурить, а напарник задремал. Погода хорошая, весна, солнышко припекает. Прошло, может, с полчаса. Тут слышим крик. Заскочили в сторожку, а он там сидит. Глаза чумные. «Чего ты?» – спрашиваем. А он заплетающимся языком и говорит: «Да мужик этот пришел, костюм в растворе вымазан, в руке кусок арматуры. Замахнулся и пообещал прибить если цемент не верну.» Мужики ему, мол: «Приснилось!» А тот сидит белый весь, показывает на кусок арматуры и говорит: «А это откуда тогда?»

Бабулька.

Хоронили бабку. Народу немного было, да и горевали не слишком. Бабка видать при жизни не очень была… Лежит в гробу, суровая такая. Ну, все прощаться начали. Женщина симпатичная такая подходит. А бабка возьми и сядь в гробу. Молодуха в крик и в обморок упала. Мужики еле успели подхватить. Бабки крестятся. Народ кто куда. Мы с напарником боком-боком к гробу подошли. Она мертвая, холодная, глаза закрыты, а сидит. Мы давай ее укладывать. Насилу крышкой закрыли. А бабки-соседки шепчутся, мол невестку младшую не любила очень, даже попрощаться с ней по-людски не захотела, чуть не уморила.

Наказал.

Привезли бабульку на подзахоронение. Там крест железный стоял, муж ее похороненный был. Ну, подходят родственники, знакомые. А одна дама громко так спрашивает: «А что это за могила? Около кого маму-то хоронят?» Ну, а вторая ей отвечает: «Так возле отца ж! Отчима твоего! Забыла? Год как схоронили.» Даме неловко стало, видать. Нагнулась над той могилой, цветы поправляет. А выпрямляться стала и как ударится о железный луч такой на кресте. Еще немного и без глаза бы осталась. Кровь как хлынет. Потом все похороны с платком у лица простояла.

Склеп.

Мужик у нас один работал. Работник не плохой, но запойный был. За бутылку – чего хочешь сделает. А у нас тут еще польские склепы стоят, а живых родственников не осталось, понятное дело. Ну, начальнику одному такой приглянулся. Захотел там своих хоронить и для себя местечко зарезервировать. Надо ж тех покойников убрать. Наши – никто не берется. А этому ящик водки посулили, он и согласился и еще одного уговорил. Открываем плиту, подождали, пока воздух свежий туда зайдет, ну и заходят они, значит. Один гроб подают, мы на тракторочек наш грузим, второй. Напарник того мужика вышел, говорит, мол гробы-то не больно тяжелые. Ты подавай, а я снаружи приму, вместе в склепе тесно. А тот что-то долго не подает. Мы зовем – не откликается. Заглянули внутрь. Он лежит. Вытащили, откачали. Спрашиваем: «Ты чего?» А он говорит: «Давайте те два гроба назад!» «Как назад?» «Ой, мужики, ну его лесом! – отвечает, а у самого руки трусятся, как с бодуна – Я когда третий гроб-то брать, оттуда мертвяк выглядывает и пальцем мне машет.» Мы ему гробы те подали, он поставил, да и в сторожку поехали. А на встречу нам бабка идет. Старая такая. А дорога, то узкая, она посередине чапает, не объедешь. Мы остановились. А она с нами поравнялась, пальцем грозит и говорит по-польски: «Чего ж вы похозяйничали, а дверь-то не закрыли!». Нас как водой облило, плиту-то мы не закрыли.

На следующий день с самого утра приехал тот начальник, говорит: «Отбой, мужики! Я по-другому решил. Давайте новый, мраморный склеп сделаем.» А сам бледный такой. Не иначе старуха и ему пригрозила.

P.S. Для ясности: Город наш был под Польшей до 39-го года. У нас многие нормально говорят по-польски. У многих в Польше родня. Так что люди, говорившие по-польски на кладбище, где все старые могилы с польскими надписями никого не удивляли.

Гостили мы с подругой в одном удивительном городе, мистической столице. Друзья съехали на все лето на дачу, отдав нам ключи от квартиры. Из деликатности мы заняли только одну комнату, о чем обе в душе жалели: слишком большая разница в биоритмах. Я от природы сова, при этом человек свободной профессии. Мне бы лечь попозже, встать - не раньше полудня. А вот подружка привыкла к нормированному рабочему дню. Часам к девяти высыпалась, начинала топать, как ёжик, хлопать дверями, греметь посудой - вроде нечаянно, но на самом деле будила меня, потому что одна скучала. Ну, оно, может, и к лучшему, раньше вставали - больше успевали.

Время тогда было такое, расцвет уличной торговли. Ларьки, лотки и раскладные столики со всем-чем-угодно стояли повсюду, у каждой остановки. Нас в основном интересовали псевдоэтнические побрякушки, аудиозаписи и книги. Вот о книжном лотке у метро и пойдет речь. Отличный ассортимент, наряду с бабскими романами и проходными детективами, много серьезных изданий. А еще очень интеллигентные продавцы. Два молодых человека, знающих толк в хорошей литературе. Мы частенько у них что-нибудь покупали, ну и перекидывались парой слов.

В одно прекрасное утро, отправляясь в город, завернули к книготорговцам. Покопались в новых поступлениях и увидели ее, книгу, о которой давно мечтали. Она была очень дорогой, даже на условиях покупки в складчину это чудо полиграфии пробило бы брешь в наших небогатых бюджетах. Повертели ее в руках, вздохнули, положили на место и поехали по делам.

А дела сложились как нельзя лучше. Настолько хорошо, что появилась возможность купить желаемое. На обратном пути мы направились к лотку. Продавцы явно заметили нас издали, один быстро схватил что-то со стола и бросил в стоящую под столом сумку. Ну, сбросил и сбросил, мало ли... На вопрос о книге нам ответили, что, к сожалению, продана. Но завтра будет еще одна. И, если мы придем к концу их смены, к 2 часам, то нам книгу продадут. Мы - девочки взрослые, все поняли правильно. Знакомства мы не коллекционировали, но, с другой стороны, прогулка по чудесным старинным улочкам ни к чему не обязывает... Пока шли к дому, подружка меня поддразнивала, рассуждая, успею ли я к 14-00 проснуться и собраться.

Остаток вечера выдался скучным. Разговоры не клеились, книги не читались, музыка не слушалась. Решили лечь пораньше, что для меня вообще сродни подвигу. Боялась, что не засну, буду долго ворочаться, но только голова коснулась подушки, отключилась. Не заснула, а именно отключилась, резко.

С этого момента началось то, что описать словами мне будет довольно сложно: запас словарный бедноват, не владею я художественным словом... Но попробую. Свое состояние я определила как "выход в эфир", причем определение придумала не сама, оно как бы всплыло в сознании, как подсказка. Визуально эфир представлял бесконечное пространство глубокого черного цвета, наполненное мириадами точек-звезд. Похоже на космос, да. Видеоряд сопровождался звуками. Ничто, слышанное мною в жизни, не сравнилось бы со сном. Чистейший, стерильный фон, без малейших шумовых примесей. В этой хрустальной абсолютной тишине возникали обрывки музыки, разговоров - как если бы кто-то искал нужную радиоволну, крутя ручку настройки.

Эти звуки тоже имели такую недостижимую чистоту и объемность, что будь я звукооператором, проснувшись, затосковала бы навеки.

Сон пугал. Усилием воли очнулась. Темно, на соседней кровати посапывает подружка, за окном - обыденная ночная жизнь большого города. Успокоившись, закрыла глаза... и опять была вброшена в "эфир". Но предназначенная мне "радиопередача" заканчивалась, и я услышала только конец фразы, два последних слова.

Как описать голос? Во-первых, он был мужским. Во-вторых, старческим. В-третьих, говорил этот некто с царственными, повелительными интонациями. И еще он был разгневан. Итак, я услышала только два слова повеления, и слова эти были: "СПАТЬ ДОЛГО!".

Абсолютно обессиленная, раздавленная ощущением ничтожности перед чем-то непознаваемым, я заснула. Просто заснула. Крепко и без сновидений. Проснулась без посторонней помощи. Еле растолкала жаворонка-подружку. Мы посмотрели на часы и не поверили глазам. Позвонили в службу точного времени - часы не врали. Четыре дня. 16:00.

Никакого объяснения мы не находили. Из обычного режима не выбивались, недосыпа не накопили. Ели-пили только дома, то же, что и вчера - то есть, никаких несанкционированных веществ. Подумали-подумали, да и постановили, что где-то нас не должно было быть, и нас туда не допустили. Почему, а главное, кто - не нашего ума дело. Даже думать на тему, кому принадлежал таинственный голос, было жутковато. Книготорговцев мы, не сговариваясь, избегали и к метро ходили кружным путем. Не то чтобы боялись, просто чувствовали какую-то неловкость.

А книгу потом каждая купила, в более бюджетном издании. Ничего в ней сверхъестественного нет, просто научно-историческое исследование.