Всё жду, когда выйдут мемуары Марка Рудинштейна, в которых он всем по щщям!
Марк Рудинштейн: Я был готов вцепиться в горло Ширвиндту!
Чтобы задушить фестиваль, Никита Михалков дошел до самой Валентины Матвиенко
В Сочи в самом разгаре «Кинотавр». А его отец-основатель Марк РУДИНШТЕЙН, который семь лет назад отдал свое детище «в хорошие руки», сейчас находится в пыльной Москве. Но не бездельничает, а играет одну из главных ролей в мюзикле «Губы», который с успехом идет в «Театре Луны». Самый колоритный кинопродюсер России любезно уделил мне время перед спектаклем, хотя наш разговор и не имел к Мельпомене никакого отношения.
- Марк Григорьевич, начался очередной «Кинотавр». Сердечко не щемит?
- Щемит немного, но я рад, что он существует, дышит. Атмосфера праздника сохранилась.
- Ксения Собчак называла эту атмосферу «аурой бл…тва»!
- Ну, она всегда в этой ауре жила, вот и говорит. Прицепились все к пресловутым пяти комнатам для сексуальных утех, о которых я написал в своей книге, фрагменты из которой были опубликованы в глянцевом журнале. Но не надо все так буквально понимать в художественном произведении. Да, кое-кто искал уединения - солнце, море, … В воздухе витала атмосфера любви. На «Кинотавре» были зачаты девять ребятишек - это только те, кого я знаю. В частности, представители этой «команды» подрастают в семьях Ларисы Гузеевой и Вероники Долиной. Но при этом кино не было на втором плане. Хотя бандиты одно время пытались меня уговорить, чтобы жюри смотрело фильмы по телевизору в номерах. Чтобы «не мешать празднику». «Кинотавр» я им не продал. За что меня довольно серьезно избили.
Когда-то Леонид ЯРМОЛЬНИК обнимался с Марком РУДИНШТЕЙНОМ, а сейчас он - его злейший враг
- Та самая публикация в «глянце» наделала массу шума. Вы основательно «прошлись» и по президенту «Кинотавра» Олегу Янковскому, припомнили порнопрошлое Любови Тихомировой, живописали пьяные оргии Михаила Ефремова…
- Знаете, в чем трагедия? Книга вовсе не об этом. Я писал, как уничтожили российский кинематограф. Это и киночиновники, и «творцы», которые в лихие 90-е дружно бросились зарабатывать деньги. А то, что опубликовали, - всего лишь одна из глав. Более того, когда я писал книгу, все ее персонажи были живы. Но по контракту книга должна была увидеть свет через пять лет. А через три они имели право публиковать отрывки. Кто мог предположить, что журнал сделает это в годовщину смерти Янковского… Мне действительно очень жаль, что я причинил боль его вдове и Оксане Фандере, жене его сына.
- И что, вы с тех пор «персона нон грата»?
- Да я вообще к ним в друзья никогда не лез! Поначалу был, конечно, определенный пиетет, даже любовь, но все это быстро развеялось. Вот тот же Адабашьян заявил, что я всегда мечтал затесаться в их ряды. Еще раз напомню, что не раз спасал ему жизнь, чтобы он не захлебнулся своими рвотными массами. Та еще мечта!
Люди, конечно, реагировали по-разному. Вот порядочный Макаревич честно сказал: «Я считаю, что каждый может писать все, что хочет. Но ты, Марк, обидел моих друзей. Поэтому я с тобой общаться не буду». Я уважаю такую позицию. А Ярмольник сделал все, чтобы выжать из этой истории максимальные дивиденды. Если б не его усилия, скандал был бы значительно скромнее. И ведь добился своего: получил приз имени Олега Янковского!
Никита МИХАЛКОВ не раз перекрывал кислород своим конкурентам
- Да, по Ярмольнику вы прошлись во многих интервью…
- А как же - если похороны, он тут, как тут: главный «плакальщик», лучший друг! Когда-то они, наверное, были близки и с Янковским, и с Абдуловым. Но в последние годы там дружбой и не пахло - лет десять уж точно. Знаю, что виделись они крайне редко, может, раз в году. Более того, Олег и Саша сделали все, чтобы Ярмольник не стал актером театра «Ленком». Уж конечно, не из-за боязни конкуренции. Какой он им конкурент! Так, прожигатель актерской техники. Но факт в том, что в одном коллективе они с ним быть не желали. Однако надо отдать Ярмольнику должное, это очень энергичный человек. В прошлом году передача «Пусть говорят» про мою еще не изданную книгу вышла только на Дальнем Востоке. Ее сняли из эфира за 15 минут до трансляции на Москву! Как мне сказали информированные люди, кому-то позвонил олигарх Михаил Прохоров, который дружит с Леней.
В жизни Александр АБДУЛОВ и Олег ЯНКОВСКИЙ сильно отличались от своих экранных образов
Антисемит
- Были у вас потери и посерьезней. Вспомнить хотя бы конфликт с Никитой Михалковым, который «торпедировал» ваш питерский проект - кинофестиваль «Золотой ангел». А какими «любезностями» вы обменивались!
- Да уж! Михалков дал интервью «Вечерней Москве», где заявил: «Рудинштейн всю жизнь хотел создать престижный фестиваль, но дворняге породистой собакой не стать никогда». В передаче Диброва я ответил: «Никита Сергеевич, ваш дедушка сам был дворовой. И за заслуги перед родиной получил дворянство. Так вот, лучше, когда дворовой хочет стать дворянином, чем когда дворянин хуже собаки». Теперь на вопросы обо мне он отвечает: «А кто это?» . Конечно, мы не знакомы, он не получал из моих рук награды, не существует фотографий, где мы в обнимку и он смотрит на меня, как удав на кролика… А я ведь даже предлагал перенести Московский кинофестиваль в Сочи. «Никита, - говорю, - я уступлю! К тебе сюда с большим удовольствием поедут, чем в душную Москву!». Но куда там, чтобы занять место, «распаханное» каким-то евреем…
- Вы хотите сказать, что Никита Сергеевич антисемит?
- Он этого и не скрывает. Хотя, когда момент неподходящий, говорится что-то вроде: «Да вон у меня сколько друзей - евреев!» Первый признак антисемита…
Кстати, на шестой год существования «Кинотавр» вышел на международный уровень, к нам стали привозить картины в обход михалковского ММКФ, которые затем побеждали в Каннах. И было так до моего ухода. А новая команда, видимо, не захотела ссориться с Никитой.
Когда я продал «Кинотавр» и вырученные деньги начал вкладывать в «Золотого ангела», Михалков почувствовал опасность. Он дошел до Валентины Матвиенко. А она никогда его не любила. «Никита Сергеевич, - сказала Валентина Ивановна, - что вы так волнуетесь? У вас ведь в Москве все получилось. Дайте и нам в Питере попробовать!» В результате местная дума проголосовала за фестиваль. Прошла его презентация в Каннах. Были заказаны фантастические декорации в Италии, которые органично вписывались в интерьер Дворцовой площади.
Совместные прогулки на «Кинотавре» Михаила ШИРВИНДТА и Юлии БОРДОВСКИХ около 20 лет назад дали повод для сплетен
- И что же?
- Тогда Михалков сделал «ход конем». Нужно было за два месяца проплатить доставку декораций. Он вышел на олигарха, который должен был осуществить платеж. И убедил его этого не делать. Я узнал за неделю до мероприятия, когда было уже поздно… Будь мне 40 лет, как во время «Кинотавра», я бы, может, вытянул историю. Но мне уже было 60, я тяжело заболел. Меня сломала даже не эта подлость. Столько денег вытянули за экспертизы, разрешение на проведение коммуникаций и так далее! Только своих личных средств я потратил два с половиной миллиона долларов. Это был бы лучший кинофестиваль в Европе!
- Надеюсь, вы не разорились?
- На моем банковском счету примерно 300 тысяч рублей. Туда поступают гонорары за съемки, ведение передач. Чтобы перебраться за город в таунхаус, я продал московскую квартиру. Сейчас мой ежемесячный доход составляет примерно 70 - 80 тысяч рублей. Что-то, конечно, можно продать. Таким образом, если меня всего «обсчитать», выйдет примерно полмиллиона долларов. Много это или мало - судить вам. Учитывая, что в начале 90-х на прокате фильма «Супермен» я заработал 13 миллионов долларов. И был тогда богаче Березовского. Но деньги для меня никогда не являлись главным в жизни.
Юлия БОРДОВСКИХ никогда не страдала от комплексов. Фото Геннадия УСОЕВА
Чудо-юдо
- Вернемся к вашим мемуарам. Кто еще реагировал нервно?
- Очень неадекватная реакция была у Михаила Ширвиндта. История дурацкая: давал я интервью одной журналистке на «Кинотавре». Вот как раз «про ауру». А тут мимо идут Ширвиндт с Юлей Бордовских. «Вот, - говорю, - какие красивые пары тут ходят!» И все. А после этого на обложке вижу что-то вроде: «Ширвиндт бросает жену ради Бордовских!» Он к ней: «Кто сказал?!» - «Рудинштейн, есть на диктофоне». Вранье, естественно. Но он купился. Я объяснил ситуацию, извинился. В книге, правда, есть фраза «проболтался про их роман». Но это все же художественное произведение. Да и времени сколько прошло. А Ширвиндт в Интернете написал: «Рудинштейн тварь!» И дальше - мол, он сидел в тюрьме и пусть лучше бы занимался своими мальчиками и девочками. Намекнул на педофилию. (Рудинштейна посадили в 86-м году на шесть лет по экономической статье, он был оправдан через 11 месяцев. - М. П.) В общем, его счастье, что не попался мне тогда этот гаденыш, мальчик, на котором природа отдохнула. Если б не папа, кто бы он вообще был?! Я очень хотел его найти и вцепиться в горло. Будьте уверены, ни мой возраст, ни мой диабет этому бы не помешали.
- Лично меня больше всего потрясло, как откровенно вы написали про Абдулова. В отличие от Янковского, которого вы спрятали за псевдонимами «Народный» и «Алик», Александр Гаврилович назван своим именем.
- Да, это так.
- Знаете, когда он умер, я искренне огорчился. Фильм «Обыкновенное чудо», памятный с детства, «Чародеи»…
- Понимаю, я испытывал похожие чувства.
- …но при этом, мне, как журналисту, было прекрасно известно, что собой представлял народный кумир. О его дебошах «Экспресс газета» писала регулярно. Однако обвинить Абдулова, что он проигрывал в казино деньги, которые собирал на храм, осмелился только Рудинштейн!
- А вы проведите журналистское расследование. Найдите хоть один документ, хоть одну бригаду, которую нанимали на эти собранные деньги. Можно смеяться: вот Рудинштейн, маленький еврей из провинции, хотел удовлетворить свое честолюбие, для чего пожертвовал на храм, поскольку ему обещали, что имена всех спонсоров будут где-то там на стене. Да, это сейчас в энциклопедии написана пара строчек: «Рудинштейн, основатель «Кинотавра» - и мне достаточно. Я что-то сделал в жизни. А тогда действительно казалось важным, что мое имя останется - пусть на маленькой табличке, но на долгие годы, может, на века. Где оно? Где имена других, гораздо более щедрых спонсоров? Их нет. Поскольку храм восстановили, когда началась широкомасштабная кампания по реставрации церквей по всей стране. И Абдулов к этому никакого отношения не имеет. А тут во время юбилея по всем каналам: «Он восстанавливал храм!» Пожалейте хоть его душу на том свете!
Вы себе не представляете, каким он был одержимым, когда играл. Я с ним как-то оказался в Атлантик-Сити. Абдулов проигрывал, тут же брал деньги взаймы и, естественно, никогда не отдавал. Он столько долгов наделал, что после смерти пришли к его матери и сказали - выметайся из квартиры, с дачи! Где были его хваленые друзья? Мне очень жаль, что так получилось у меня с Янковским. Относительно Абдулова - никаких сожалений!
Марк Григорьевич признаёт, что скандальный отрывок из книги про ЯНКОВСКОГО появился не вовремя
Депардье
- По поводу сожалений. Не обидно, что вы первым привезли в страну Депардье, а рядом с ним теперь другие? Это же вы его «влюбили» в Россию.
- Во-первых, первым привез и Жан-Клода Ван Дамма, и Дольфа Лундгрена и Сьюзан Сарандон… Много кого. А, во-вторых, вряд ли он тогда успел полюбить Россию. Вышел из самолета с бокалом, с ним же и уснул… Но при этом - профессионал! Выполнил все условия контракта - пообщался с журналистами, выступил со сцены, говорил связно, четко. Хотя теперь во всем мире знают «Кинотавр» как место, где Депардье разбил голову, упав с унитаза.
- Как вы его к себе заполучили?
- Жерара привозил Жак Аттали, второй человек в правительстве Миттерана, глава Индустриального банка Европы. Его очень интересовал Краснодарский край, хотел туда «влезть». Тот еще жук. Мы оплатили самолет из Франции, а он умудрился собрать деньги с журналистов за перелет! Его потом за мошенничество и убрали.
- Так что, Марк Григорьевич, книга ваша все-таки увидит свет?
- У меня договоренность с издательством за границей. Возможно, она выйдет уже этой зимой. Но понимаете, в чем проблема? В нашей стране не умеют отделять артиста от его образа. Как возможно, чтобы артист, сыгравший волшебника, может так обращаться с женщиной? Как автор гениальных фильмов может опускаться до такой низости? Разве народный кумир способен на воровство? Многих это ранит. Но, с другой стороны, вот написала Марина Влади о Высоцком - наркотики, бабы, водка… Что, от этого он стал менее Высоцким? Нет, просто превратился в живого человека. У нас говорят: «О мертвых либо хорошо, либо ничего». А Сократ думал по-другому: «О мертвых либо ничего, либо правду!». Я все больше склоняюсь к его точке зрения.
Второй роман екатеринбуржца Сальникова, больше известного своей поэзией, — неожиданная жемчужина длинного списка «Большой книги», который уже в конце этого месяца должны сократить до шорт-листа. Текст, поначалу кажущийся редким случаем качественной графомании, затягивает словом, интонацией, деталями, юмором. А когда читатель уже не ждет ничего большего и просто получает удовольствие от потока речи — проклевывается мистический сюжет, ради которого не грех перечитать все сначала и собрать хлебные крошки, незаметно рассыпанные автором по дороге.
Предназначено для чтения Илья Шумей продолжает в литературе жанр классической советской фантастики, которую мы любим в первую очередь за связь с реальностью. Космические просторы здесь бороздят такие же люди, как и мы. И они хотят не только спасать мир.
Осенью 1948 года третьего штурмана парохода «Уралмаш», только что закончившего мореходку Вадика Туманова арестовали на Дальнем Востоке, «пришив» ему аж три пункта политической 58-й статьи: шпионаж, террор, антисоветская агитация (по мнению самого Туманова, он поплатился за любовь к декламации запрещенных в то время стихов Есенина). Через пару месяцев молодого чемпиона Тихоокеанского флота по боксу, успевшего во время войны, несмотря на молодость, послужить в сопровождении кораблей союзников, отправили в ГУЛАГ с 8-летним сроком: как позже споет его будущий лучший друг Володя Высоцкий — «из Сибири в Сибирь». Спустя несколько лет Туманов, прошедший за время заключения 22 лагеря, восемью неудачными попытками побега увеличит этот срок до 25 лет. Могли, впрочем, и расстрелять: Вадима спасло то, что, когда воры, в компании которых однажды бежал, «взяли» сберкассу, он не позволил им прикончить связанного охранника; суд это учел. Самой первой среди дерзких попыток был рывок через выпиленное дно столыпинского вагона, самой опасной — мятеж бывших фронтовых офицеров на корабле «Феликс Дзержинский», который заговорщики едва не угнали в Японию. Со сцены жестокого подавления этого бунта, когда надзиратели едва не сварили заживо зэков, пригрозив пустить в забитый под завязку людьми трюм раскаленный пар, и начинаются мемуары Туманова, которые Белла Ахмадулина назвала «шедевром человеческой доблести», а Александр Митта — «потрясающим уроком человеческого благородства». В отличие от Солженицына и Шаламова, для Туманова квинтэссенцией личности в лагере стало чувство собственного достоинства, которое может сохранить (либо навсегда потерять) под страхом удара ножа или ледяного карцера из листовой стали любой — и вор в законе, и «политический», и беспредельщик. Как Ахто Леви и Михаил Демин, о книге которого речь чуть ниже, Туманов застал в лагере легендарную «сучью войну»: по плану Берии многочисленный контингент недавних офицеров, отправленный сразу после фронта в лагеря, должен был встать на сторону администрации и любой ценой истребить не идущих на перевоспитание уголовников, перекрасив «черные» зоны в «красные», — что в итоге было воплощено с безжалостной буквальностью, когда Колыма захлебнулась воровской кровью.
Вьюжным январем 1990 года автор этих строк, собираясь на лечение в психиатрический стационар, взял с собой три книги: справочник Авруцкого и Недувы «Лечение психически больных», томик Ницше и незадолго до этого опубликованный в «Новом мире» роман бывшего уголовника-малолетки, заинтриговавший предисловием Андрея Битова, о том, как осенью 83-го к нему позвонил в дверь коренастый молодой человек с огромным портфелем. За публикацию находившейся в портфеле книги он рассчитывал получить на Западе миллион и половину этой суммы предложил Битову, а в ответ на вопрос: «Почему бы вам не попробовать напечататься у нас?» с презрением процедил: «Читал я вашего Солженицына…». Гость заставил Битова начать читать немедленно — и писатель уже не смог оторваться! «Как легко отступили от меня мои собственные беды! И никто потом не отрывался из тех, кто читал. Это страшное, это странное повествование! По всем правилам литературной науки никогда не достигнешь подобного эффекта». Оторваться не смог и я, превратившись той зимой в преданного адепта и почитателя габышевского гения и сохранив это восхищение по сей день.
