Ранний Михалков очень был хорош, этого нельзя отнимать. "Неоконченная пьеса...", "Несколько дней из жизни Обломова" и вишенка - "Пять вечеров" - безумно хороши!

Я уже на его "Родне" начал настораживаться. Фильм-то - цирк на конной тяге, по сути!

И снова прогресс губит красивые обычаи!

"..Особо следует сказать о таком явлении сельской жизни как снохачество. Следует признать, что половая близость между главой крестьянской семьи (большаком) и снохой не была явлением исключительным, а для патриархального уклада сельского быта, в какой-то мере и обыденным. «Нигде кажется кроме России, – отмечал В. Д. Набоков, – нет по крайне мере того, чтобы один вид кровосмешения приобрел характер почти нормального бытового явления, получив соответствующее техническое название – снохачество». Наблюдатели отмечали, что этот обычай был жив и в конце XIX в., причем одной из причин его сохранения являлся сезонный отток молодых мужчин на заработки. Хотя эта форма кровосмешения была осуждаема просвещенным обществом, крестьяне ее не считали серьезным правонарушением.

В ряде мест, где снохачество было распространено, этому пороку не придавали особого значения. Более того, иногда о снохаче с долей сочувствия говорили: «Сноху любит. Ен с ней живет как с женой, понравилась ему». По наблюдению этнографа А. В. Балова, в ярославских селах «снохачество или незаконное сожительство свекра со снохой, явление довольно нередкое». В глазах крестьян снохачество являлось грехом, но не преступлением. С иной позиции данное деяние трактовал закон. Даже если половая связь свекра и снохи не была результатом насильственных действий, то все равно она являлась действием преступным, так как нарушала запрет на сексуальную связь между близкими родственниками, в данном случае по свойству, а, следовательно, была ничем иным как кровосмешением.

Причину существования этой формы удовлетворения сексуальных потребностей следует видеть в особенностях крестьянского быта. Одна из причин – это ранние браки. В середине XIX в., по сведениям А. П. Звонкова, в селах Елатомского уезда Тамбовской губернии было принято женить 12 – 13 летних мальчиков на невестах 16 – 17 лет. Отцы, склонные к снохачеству, умышленно женили своих сыновей молодыми для того, чтобы пользоваться их неопытностью. Другой причиной, создающей условия для распространения этого порока в сельской среде, были отхожие промыслы крестьян. «Молодой супруг не проживет иной раз и году, как отец отправляет его на Волгу или куда-нибудь в работники. Жена остается одна под слабым контролем свекрови».

Из Болховского уезда Орловской губернии информатор в 1899 г. сообщал: «Снохачество здесь распространено потому, что мужья уходят на заработки, видятся с женами только два раза в год, свекор же остается дома и распоряжается по своему усмотрению». Автор корреспонденции из Пошехонского уезда Ярославской губернии отмечал, что при господстве в уезде отхожих промыслов молодые люди нередко через месяц или два уезжают на чужую сторону на год, а то и более, как, например, все лица, живущие в услужении в торговых заведениях г. Петербурга и Москвы . Аналогичны по содержанию сведения из Медынского уезда Калужской губернии. «Часты случаи в семьях, где молодой муж, работая на фабрике, годами отсутствует или отбывает военную службу, а свекор начинает снохачить самым дерзким и грубым образом».

Механизм склонения снохи к сожительству со свекром был достаточно прост. Пользуясь отсутствием сына (отход, служба), а иногда и в его присутствии, свекор принуждал сноху к половой близости. В ход шли все средства: и уговоры, и подарки, и посулы легкой работы. Обычно такая целенаправленная осада давала свой результат. В ином случае уделом молодухи становилась непосильная работа, сопровождаемая придирками, ругательствами, а нередко и побоями. Жизнь женщин, отказавших своим свекрам в удовлетворении их плотских желаний, по мнению сельского корреспондента из Калужской губернии, становилась невыносимо мучительной. По словам крестьянки, испытавшей на себе снохачество, в случае отказа свекру, тот мстил снохе, наговаривая на нее сыну всякие гадости о том, что та имела в его отсутствие связь с посторонними мужчинами. Специалист по гражданскому праву дореволюционной поры Е. Т. Соловьев в своем труде отмечал, что «когда сноха не желает быть сожительницей свекра, ей достаются от него жестокие побои, арест в подполе, погребе или в холодном амбаре».

Типичный пример склонения свекром снох к половой близости приведен в корреспонденции (1899 г.) жителя села Крестовоздвиженские Рябинки Болховского уезда Орловской губернии В. Т. Перькова. «Богатый крестьянин Семин 46 лет, имея болезненную жену, услал двух своих сыновей на «шахты», сам остался с двумя невестками. Начал он подбиваться к жене старшего сына Григория, а так как крестьянские женщины очень слабы к нарядам и имеют пристрастие к спиртным напиткам, то понятно, что свекор в скорости сошелся с невесткой. Далее он начал «лабуниться» к младшей. Долго она не сдавалась, но вследствие притеснения и подарков – согласилась. Младшая невестка, заметив «амуры» свекра со старшей, привела свекровь в сарай во время их соития. Кончилось дело тем, что старухе муж купил синий кубовый сарафан, а невесткам подарил по платку». Схожую ситуацию избрания женщиной выгодной для себя житейской и жизненной стратегии описал информатор из Пошехонского уезда Ярославской губернии. Один крестьянин 37 лет женил сына на молодой красавице, чтобы самому приблизиться к ней, а затем отправил сына на заработки в Петербург. Пока сын отсутствовал, свекор сошелся с невесткой, родился внебрачный ребенок, и отец в итоге заставил сына бросить семью и дом и окончательно уехать в город.

Семейные любовные коллизии не всегда разрешались благополучно, аморальная половая связь в крестьянской семье порой имела трагический финал. По сообщению «Донских областных ведомостей» за 1873 г., жена убила мужа, уличив его в снохачестве. Крестьянин с. Поповка Подгоренской волости Козловского уезда Тамбовской губернии Филимон Волков убил свою жену за незаконное сожительство ее с его отцом. Случай убийства сыном отца-снохача имел место в с. Бежаницы Псковской губернии. В начале ХХ в. в окружном суде слушалось дело Матрены К. и ее свекра Дмитрия К., обвиняемых в детоубийстве. Обвиняемая Матрена К., крестьянка, замужняя, 30 лет, на расспросы полицейского урядника призналась ему, что на протяжении 6 лет, подчиняясь настоянию свекра, состоит в связи с ним, прижила от него сына, которому в настоящее время около пяти лет. От него же она забеременела вторично. Свекор Дмитрий К., крестьянин, 59 лет, узнав о приближении родов, приказал ей идти в ригу и, как только она родила, схватил ребенка, зарыл его в землю в сарае. В с. Чистые Бочкари Костромской губернии мать крестьянина Кочнева, находившиеся с ним в любовной связи, отравила свою сноху. Поводом к отравлению послужила ревность. Любовную связь матери и сына подтвердили на следствии их родственники.

Редко молодые бабы пытались найти защиту от сексуальных посягательств со стороны свекра в волостном суде, но, как правило, те устранялись от разбора таких дел. Правда, юрист дореволюционной поры И. Г. Оршанский в своем исследовании приводил пример, когда по жалобе снохи на уговор свекра к снохачеству, последний решением волостного суда был лишен «большины». Но это было скорее исключением, чем правилом. В тех случаях, когда преступная связь свекра со снохой открывалась, виновной, как правило, признавалась женщина, которую ожидала жестокая расправа со стороны мужа. Вот характерный итог самочинной расправы. «Жена была избита до полусмерти; волосы наполовину были вырваны, лицо превращено в один сплошной синяк, тело исщипано, одежда изорвана в мелкие клочки, так что женщина очутилась на улице совсем нагая». Следует отметить, что при определенной распространенности этого преступного порока в русской деревне, крестьяне сознавали всю тяжесть греха такой аморальной связи. Так, в Орловской губернии кровосмешение оценивалось как большое преступление перед православной верой, за которое не будет прощения от Бога на том свете. Ярославские крестьяне приравнивали снохачество к кровосмешению с дочерью. «Муж и жена – одно тело, един дух. Отец, живший с женой сына, все равно, что живет со своим сыном, или дочерью». По отзывам крестьян Борисоглебского уезда Тамбовской губернии, снохачество встречалось часто, но традиционно считалось в селе самым позорным грехом. Снохачи на сходе при решении общественных дел игнорировались, так как каждый мог им сказать: «Убирайся к черту, снохач, не твое тут дело». В селах Псковщины к снохачеству относились неодобрительно, снохачей в местных деревнях величали «блудниками», «срамниками». Крестьяне Калужской губернии в качестве наказания даже удаляли снохачей из сельского общества. По признанию сельского информатора из Тверской губернии, «на взаимные отношения членов семейства снохачество имеет самые пагубное влияние: в большинстве случаев результатом его бывают ссоры, ругань, раздел и каторжная жизнь жены, иногда – уход ее из дома, но до волостного суда дела о снохачестве не доходят». Аналогичный вывод содержится в корреспонденции, присланной из Ярославской губернии: «Нам никогда не приходилось слышать, чтобы дело о снохачестве разбиралось на волостном суде».

При этом действующее уголовное законодательство за кровосмешение в первой степени свойства (т.е. с тещей или свекром, зятем или снохой) предусматривало наказание в виде ссылки на жительство в Сибирь или отдачу в исправительные арестантские отделения. Таким образом, оценка данного преступления в обыденном сознании крестьян существенно отличалась от требований официального законодательства. По мере распада патриархальной семьи и увеличения числа крестьянских разделов снохачество как явление сельского быта стало сходить на нет. Преобладающей в деревне стала малая, нуклеарная семья, в которой по причине раздельного проживания родителей и женатых детей снохачеству объективно не было места. Эта тенденция была подмечена информаторами Этнографического бюро. Один из них – житель Васильсурского уезда Нижегородской губернии С. В. Корвин-Круковский, в частности сообщал, что «с ослаблением родительской власти, с более частыми и распространенными в настоящее время семейными разделами и выделами, – более частые в старину случаи снохачества в настоящее время становятся все более и более редкими». "

д.и.н Безгин В.Б. — Преступления на сексуальной почве в российской провинции второй половины XIX – начала XX века // Юридические исследования. – 2013. – № 5. – С. 201 - 246.

Почему не надо разрешать говорить плохое о вас и о том, что вы делаете.

Людям давали на пробу продукт. Предположим, творог. Первоклассный, свежий, отменный, очень вкусный. И дегустаторы восхищались творогом и хвалили его. Совершенно справедливо хвалили, руководствуясь личным вкусом. Всех опрашивали по отдельности. Всем очень понравилось.

А потом в группу запустили «скунсов»; подсадных участников, которые творог стали безосновательно хаять и ругать. Находить в нем вымышленные недостатки. И те участники, которые раньше искренне поставили творогу отличную оценку, тоже засомневались. Тоже стали говорить, что не так уж продукт и хорош. Кислит, недостаточно рассыпчат, цвет не такой уж белоснежный… И вкус творога им уже не казался превосходным. Подпортился вкус, хотя творог был тот же самый. Скунсы все оправили токсичными замечаниями. Отравили удовольствие.

Люди не обманывали; им и правда стало невкусно. За все ведь мозг отвечает, даже за вкус. И человеку можно внушить отвращение даже к меду, если утверждать, что это горчица. Или поддельный мёд. И к любимому человеку можно внушить недоверие и подозрение. И отравить удовольствие от прекрасной музыки, если внушить, что она не такая уж и прекрасная. Да что там, это плохая музыка! Как вы только её слушаете!

Когда говорят плохое о ком-то или о чём-то, это очень вредно и опасно. Ладно ещё, если музыка принадлежит великому композитору, а творог - знаменитому производителю, отлично себя зарекомендовавшему. А если это что-то новое, люди-скунсы на корню все испортят и загубят. Особенно, если их много и они говорят уверенно. А они всегда говорят уверенно; внушают плохое. Обесценивают то, что вы создали. Или то, что вы любите и цените. Или то, что вам понравилось, привлекло… Тут появляется важный человек-скунс и пускает струю прямо в творог. Или в душу. Высказывает свое негативное мнение.

Так что не позволяйте отзываться о себе плохо. Или о том, что вы делаете. Или о том, что вам дорого и ценно. Красивое платье превратится в вульгарный мешок, костюм превосходный - в ослиную шкуру, машина - в драндулет, даже лекарство, которое должно было вас исцелить, превратится в мел. Или в яд. Что ни покажи людям-скунсам, все станет золой и прахом. Невкусным, некрасивым, бесполезным, даже ядовитым. Все лишится своей доброй сути.

Это чёрное колдовство, кувва-манна-аши-даахили; «колдовство, меняющее суть вещей», белый творог превращающее в чёрные угли. А люди-скунсы отравят вам удовольствие и дальше пойдут выражать своё мнение. Это не мнение. Это кража доброй сути вещей. Кража энергии жизни. И на самом деле творог был свеж, вкусен, превосходен. Это в мозгу они нажали кнопочки и клавиши, которые отвечают за радость и удовольствие. И сожрали энергию творога. И вашу энергию.

Потому надо делиться впечатлениями о фильме или о книге с теми, кто вас понимает. И угощать вкусным надо тех, кто не начнёт морщиться и демонстративно отплевываться при всех. Или ковыряться с недовольным видом в вашем пироге и взвешивать его на весах. Или в вашем любимом человеке не начнёт, кривясь, ковыряться и использовать пахучую струю. Люди-скунсы уйдут, а запашок останется. Изменится суть вещей. Исчезнет энергия.

Пусть лучше исчезнут те, кто умышленно говорит плохое. Из нашей жизни исчезнут; а так-то пусть живут хорошо. И пасутся на тучных пастбищах или где они пасутся. Только не в нашем доме и не на наших лугах…

“Как и все другие "священные" книги, Библия ориентирует людей на то, чтобы не добиваться хорошей жизни на земле, а дожидаться "царствия небесного".

…Становишься в тупик перед фактом, который на первый взгляд кажется просто поразительным: уже в первые века существования христианства к нему примыкали в огромном количестве представители эксплуататорских классов - рабовладельцы, ростовщики, купцы. И никого не удержали евангельские увещевания от продолжения их прежнего образа жизни, никого они не отвратили от стяжательства, никого не заставили раздать свое имущество нищим и самому превратится в нищего. В средние века были крепостники, в дальнейшем – капиталисты, торговцы, банкиры; в настоящее время многочисленные миллионеры и миллиардеры. Среди них огромное количество набожных христиан, с большим усердием афиширующих свою религиозность! У них двойная бухгалтерия: одна – для практической жизни, другая – для благочестивых размышлений, и, что самое главное, для проповеди другим людям.

Когда читаешь библию, иногда не можешь отделаться от впечатления, что отдельные ее сказания и легенды как будто нарочно придуманы для оправдания классового разделения общества, эксплуатации, нищеты одних и богатства других. Адаму богом уготовано тяжелое и скудное существование: он должен изо всех сил трудиться и мало получать за свои труды. Иначе говоря, он должен вести именно тот образ жизни, который характерен для раба, крепостного, наемного рабочего, для всякого угнетенного и эксплуатируемого.

Отсюда следует прямой вывод, который всячески внушается верующим: тяжелое положение трудящегося человека при эксплуататорском строе вытекает вовсе не из самого этого строя, а из божьего повеления. Что это, как не оправдание и освящение того положения, при котором люди, созидающие своим напряженным трудом все блага земные, сами не вкушают от этих благ и вынуждены довольствоваться жалкими крохами?!

Во всех книгах Ветхого и Нового Заветов разбросаны легенды, притчи, поучения, отдельные изречения, смысл которых заключается в оправдании эксплуататорского общественного строя. Нормально, по Библии, когда господствуют рабовладельцы, князья, эксплуататоры, но совершенно ненормально и неугодно богу, когда сами трудящиеся пытаются стать господами положения. В евангелиях постоянно говорится о рабах, о господах, об их взаимоотношениях и никогда не произносится ни одного слова осуждающего рабство, как бесчеловечный и несправедливый общественный порядок.”

Крывелев И.А., “Книга о Библии”