Священнички трактуютЪ!

Мнимое лукавство Христа

Комментируя сегодня на радио «Вера» Евангелие, «священник» Дмитрий Барицкий изрек: «Итак, согласившись, что кесарю, то есть цезарю, позволительно платить дань, Христос сразу стал бы ненавистен всему народу, превратился бы в глазах религиозных евреев не только в изменника, но и в богохульника. Но и другой ответ поставил бы Спасителя в невыгодное положение. Если бы Он ответил, что дань платить не следует, уже римляне пытались бы схватить Его как мятежника, который призывает к бунту, и, наверняка, предали бы смерти».

По мнению этого «священника», отвечая фарисеям, Христос лукаво заботился лишь о том, чтобы хорошо выглядеть в глазах народа и не оказаться в невыгодном положении, грозящем Ему смертью; но даже не помышлял ни о разъяснении в простоте существа дела, ни об обличении спрашивавших Его лицемеров.

Этот комментатор оказался куда «прозорливее» Иоанна Златоуста, не заметившего в евангельских стихах ровным счетом ничего из сказанного «священником»:

«И посмотри, как они коварно действуют; не говорят: скажи нам, что хорошо, что полезно, что согласно с законом, – но: "как Тебе кажется"? Они только за тем и смотрят, как бы предать Его и уличить в противлении верховной власти. Это показывает и евангелист Марк, который, яснее открывая их дерзость и убийственное намерение, говорит, что они так спрашивали Спасителя: давать ли нам подать кесарю, или не давать (Мк 12:14)? Так они дышали яростью и мучились желанием погубить Его, хотя притворно показывали вид, будто хотят угодить Ему. Что же Он? "Что искушаете Меня, лицемеры" (Мф 22:18)? Не видите ли, что теперь Он уже с большей строгостью начинает говорить к ним? Так как злоба их уже созрела и открыто обнаруживалась, то Спаситель глубже рассекает их рану, открывает их тайные мысли, обнаруживает перед всеми, с каким намерением они пришли к Нему, – и, таким образом, в самом начале приводит их в замешательство и заставляет молчать. А сделал Он это, желая усмирить их злобу, чтобы они и впредь подобными начинаниями не причиняли себе вреда. Хотя они на словах и оказывали Ему великое уважение, называли Его учителем, свидетельствовали, что Он справедлив и не смотрит на лица, – но Он, как Бог, не мог быть этим обманут. Итак, и из слов Его они должны были заключить, что Он не по догадке обличает их, но знает и сокровенные их мысли.

Но Спаситель не остановился на одном обличении. Хотя и довольно было того, чтобы, обличив их намерение и открыв лукавство, привести их в стыд, но Он не довольствуется этим, а еще и иным образом заграждает уста их. "Покажите Мне", говорит Он, "монету, которой платится подать" (Мф 22:19). Когда же они показали Ему, то Он и теперь, как и в других случаях, и их собственными устами произносит приговор, и заставляет их самих сознаться, что должно платить дань кесарю, – в чем и состояла главная и торжественная Его победа над ними. Итак, Он спрашивает их не потому, чтобы не знал, какой должно дать ответ, но потому, что желает их же собственными словами обличить их. Когда они на вопрос Его: "чье это изображение"? отвечали: "кесарево", то Он сказал им: "отдавайте кесарево кесарю" (Мф 22:20). Платить дань не значит давать, но отдавать должное; и в подтверждение этого Он указывает на изображение и надпись. А чтобы они не сказали: Ты подчиняешь нас людям? прибавляет: а "Божие Богу". И людям надобно воздавать должное, и Богу – то, чем мы в отношении к Нему обязаны. Поэтому и Павел говорит: "отдавайте всякому должное: кому подать, подать; кому оброк, оброк; кому страх, страх; кому честь, честь" (Рим 13:7). Впрочем, когда ты слышишь: "отдавайте кесарево кесарю", разумей под этим только то, что нисколько не вредит благочестию; все противное благочестию не есть уже дань кесарю, но дань и оброк дьяволу. Услышав такой ответ, фарисеи замолчали и дивились Его мудрости. После этого надлежало бы им уверовать и признать себя пораженными. В самом деле, Он представил им очевидное доказательство Своей божественности, открыв их тайные мысли, и кротким образом заставил их молчать» (Толкование на святого Матфея евангелиста. Глава 70: 1-2).

Соучастник же «светлого» радио походя – безумно и богохульно – обвинил безгрешного Спасителя в лукавстве, трусости и самолюбовании. Но мог ли обладатель подобных качеств спасти – нет, не мiр – хотя бы одного человека?

Относительность добра и зла.

— Я уже умер? — спросил человек.
— Угу, — кивнул Демиург, не отрываясь от изучения толстой внушительной книги. — Умер. Безусловно.
Человек неуверенно переступил с ноги на ногу.

— И что теперь?
Демиург бросил на него быстрый взгляд и снова уткнулся в книгу.
— Теперь тебе туда, — он не глядя указал пальцем на неприметную дверь. — Или туда,— его палец развернулся в сторону другой, точно такой же, двери.
— А что там? — поинтересовался человек.
— Ад, — ответил Демиург. — Или рай. По обстоятельствам.
Человек постоял в нерешительности, переводя взгляд с одной двери на другую.
— А-а… а мне в какую?
— А ты сам не знаешь? — слегка приподнял бровь.
— Ну-у, — замялся человек. — Мало ли. Куда там мне положено, по моим деяниям…
—Хм! — Демиург заложил книгу пальцем и наконец-то посмотрел прямо на человека. — По деяниям, значит?
— Ну да, а как же ещё?

—Ну хорошо, хорошо, — Демиург раскрыл книгу поближе к началу и стал читать вслух. — Тут написано, что в возрасте двенадцати лет ты перевёл старушку через дорогу. Было такое?
— Было, — кивнул человек.
— Это добрый поступок или дурной?
— Добрый, конечно!
— Сейчас посмотрим… — Демиург перевернул страницу, — через пять минут эту старушку на другой улице переехал трамвай. Если бы ты не помог ей, они бы разминулись, и старушка жила бы еще лет десять. Ну, как?
Человек ошарашенно заморгал.
— Или вот, — Демиург раскрыл книгу в другом месте. — В возрасте двадцати трёх лет ты с группой товарищей участвовал в зверском избиении другой группы товарищей.
— Они первые полезли! — вскинул голову человек.
— У меня здесь написано иначе, — возразил Демиург. — И, кстати, состояние алкогольного опьянения не является смягчающим фактором. В общем, ты ни за что ни про что сломал семнадцатилетнему подростку два пальца и нос. Это хорошо или плохо?
Человек промолчал.
— После этого парень уже не мог играть на скрипке, а ведь подавал большие надежды. Ты ему загубил карьеру.
— Я нечаянно, — пробубнил человек.
— Само собой, — кивнул Демиург. — К слову сказать, мальчик с детства ненавидел эту скрипку. После вашей встречи он решил заняться боксом, чтобы уметь постоять за себя, и со временем стал чемпионом мира. Продолжим?
Демиург перевернул еще несколько страниц.
— Изнасилование — хорошо или плохо?
— Но я же…
— Этот ребёнок стал замечательным врачом и спас сотни жизней. Хорошо или плохо?
— Ну, наверное…
— Среди этих жизней была и принадлежащая маньяку-убийце. Плохо или хорошо?
— Но ведь…
— А маньяк-убийца вскоре зарежет беременную женщину, которая могла бы стать матерью великого учёного! Хорошо? Плохо?
— Но…
— Этот великий учёный, если бы ему дали родиться, должен был изобрести бомбу, способную выжечь половину континента. Плохо? Или хорошо?
— Но я же не мог всего этого знать! — выкрикнул человек.
— Само собой, — согласился. — Или вот, например, на странице 246 — ты наступил на бабочку!
— А из этого-то что вышло?!
Демиург молча развернул книгу к человеку и показал пальцем. Человек прочел, и волосы зашевелились у него на голове.
— Какой кошмар, — прошептал он.
— Но если бы ты её не раздавил, случилось бы вот это, — Бог показал пальцем на другой абзац. Человек глянул и судорожно сглотнул.
— Выходит… я спас мир?
— Да, четыре раза, — подтвердил Демиург. — Раздавив бабочку, толкнув старичка, предав товарища и украв у бабушки кошелёк. Каждый раз мир находился на грани катастрофы, но твоими стараниями выкарабкался.
— А-а… — человек на секунду замялся. — А вот на грань этой самой катастрофы… его тоже я?..
— Ты, ты, не сомневайся. Дважды. Когда накормил бездомного котёнка и когда спас утопающего.
У человека подкосились колени и он сел на пол.
— Ничего не понимаю, — всхлипнул он. — Всё, что я совершил в своей жизни… чем я гордился и чего стыдился… всё наоборот, наизнанку, всё не то, чем кажется!
— Вот поэтому было бы совершенно неправильно судить тебя по делам твоим, — наставительно произнёс Демиург.— Разве что по намерениям… но тут уж ты сам себе судья.
Он захлопнул книжку и поставил её в шкаф, среди других таких же книг.
— В общем, когда решишь, куда тебе, отправляйся в выбранную дверь. А у меня еще дел по горло.
Человек поднял заплаканное лицо.
— Но я же не знаю, за какой из них ад, а за какой рай.
— А это зависит от того, что ты выберешь, — ответил Демиург.

Не мама, а папа должен воспитывать в сыне главу семьи. Воспитывать не рассказами, а собственным достойны поведением во всем. Правильнее сказать, воспитывать не главу семьи, а человека.

Хорошо, если папа есть... много семей, где мама= мама, папа, бабушка, дедушка и т.д.

Хотя, в целом полностью согласна

Апостол Павел, до крещения носивший имя «Савл», был воинствующим фарисеем, активно участвовавшим в преследовании первых христиан. Например, он упоминается в сцене избиения камнями первомученика Стефана. Как повествует книга «Деяний святых апостолов», на пути в Дамаск он неожиданным образом услышал неведомый голос «Савл! Савл! Что ты гонишь меня?» и на три дня ослеп (9:1-9). Приведённый в Дамаск, он был исцелён христианином Ананией и крестился (9:17-18).

Признаться, тоже. Я знал только, что был ему Голос. И еще, что Голос ему был по дороге туда, где сейчас наши славные ВКС изничтожают басурманское отродье!