"Д'Артаньян и три мушкетёра". Почему режиссёр не любил свой фильм

В одном из интервью режиссёр Георгий Юнгвальд-Хилькевич признался, что не очень любит фильм "Д'Артаньян и три мушкетёра". "Ну как, скажите, мне его любить, если он рождался на моем горбу, — и отнюдь не в переносном смысле. Бюджет был нищенский, техники нормальной нема, мало того что снимали «Конвас-автоматом», самой поганой в мире — ручной! — камерой, из-за отсутствия операторской машины, чтобы снять что-то в движении, я высовывался в окно такси, ложился на живот, а оператор Саша Полынников мне на спину ставил этот самый «Конвас» в пятнадцать-двадцать килограммов весом. Мы ехали параллельно скачущим или бегущим героям и снимали"

"А д’Артаньян всех времен и народов? Так бы вы его и видели! Боярский же чуть не погиб! Когда делали через десятки лет "Возвращение мушкетеров, или Сокровища кардинала Мазарини", у нас был целый год на то, чтобы актеры научились фехтовать. Но на первом фильме — ни сном ни духом! Нет, Миша-то блистательно фехтовал, а вот тот, кто бежал ему навстречу, совсем наоборот. В азарте он размахался шпагой и... проткнул Боярскому небо: два сантиметра до мозга оставалось!"

"Скорая" еле кровь остановила, наложили швы и объявили, что голоса у него не будет. А нам для съемок нужен был Дом моряка — старинное здание, одно из самых красивых в Одессе. Накануне директриса, не будь дура, заявила: "Если Боярский вечером даст концерт, разрешу. На нет — и мое нет". Ну и Миша собирался петь... Вот вам и "Пора-пора-порадуемся на своем веку..."! Место съемок в полном пролете ровно в тот момент, когда Фрейндлих и Трофимов уже в полете, то есть на пути в Одессу. Такой дурдом начался! Но Боярский сотворил невозможное. В тот же вечер, после операции, пошел и спел. Гениальный парень! И вот что удивительно, точно Господь его за этот подвиг вознаградил: к изумлению врачей, от того, что Миша пел, у него зарубцевался шов и он не потерял голос"

"Все это здорово звучит, когда рассказываешь как об уже пережитом, тогда же было совсем не здорово — мне с актерами-мушкетерами вообще пришлось нахлебаться всякого. Михаил Боярский сказал однажды: "Хил сделал меня, вытесал, как папа Карло — Буратино. А это не особенно приятное занятие". Так оно и было — отчасти"

Надо сказать, что режиссером этого фильма я стал, только чтобы отдать свой личный долг великому французскому фантазеру Александру Дюма за «Трех мушкетеров», вложив в свою картину всю любовь к произведению, благодаря которому не спятил, пролежав, как мумия, год в гипсе. В ранней юности интенсивными занятиями спортом я заработал серьезную болезнь. Сначала улегся в гипс, потом еще два года скакал то в гипсе, то в кожаном саркофаге-туторе. В свои четырнадцать я лежал неподвижно, как кусок железяки. Сказать, что это очень тяжело, — не сказать ничего. Единственной радостью были книги и рисование, чем я и занимался после падения температуры и прекратившихся диких болей — круглые сутки. Перечитал книг за три года болезни несметное количество. И наконец мне попался Дюма. И этот роман стал моим спасением не только в моральном, но и в физическом смысле. Перечитывая его бесконечно, я просто жил в нем совершенно полноценной и захватывающей жизнью. Любил, целовал, дрался, фехтовал, скакал на лошади — и все было настолько реально, что у меня на самом деле напрягались и развивались мышцы! Это помогло не только выжить, но и избежать атрофии. Так что мечта экранизировать спасительный роман вполне закономерна.

М. Боярский, Г. Юнгвальд-Хилькевич и В. Баллон на съёмках "Трёх мушкетеров"

Леонид Гайдай, Сняв "Операцию "Ы", считал, что этот фильм опустошил его как режиссера, что Шурик уже себя исчерпал, да и троица тоже. Поэтому ему хотелось снимать иное кино, тоже комедию, но уже с другими персонажами. Но руководство Мосфильма, видя, какой триумф обрушился на "Операцию "Ы", чуть ли не в приказном порядке заставило Гайдая взяться за продолжение фильма.

15 июня 1965 года заявка сценаристов на новую комедию поступила в творческое объединение Луч при киностудии Мосфильм и была принята. Будущий сценарий носил название "Шурик в горах"

Сценарий состоял из двух новелл. В первой "Кавказская пленница" речь шла о том, как красивая девушка Нина приехала на каникулы к своим родственникам на Кавказ, но была похищена местным сластолюбивым князьком Ахоховым. Но Шурик вызволяет девушку из рук похитителя.

Во второй новелле "Снежный человек и другие" сюжет был таков: научная экспедиция под руководством видного ученого (роль писалась специально под Михаила Пуговкина, несмотря на то, что худрук Луча Пырьев был против этой кандидатуры) ищет в горах снежного человека. Ей удается выйти на его след, но поймать не получается. Но группа даже не догадывается, что за снежного человека себя выдает троица в лице Труса, Балбеса и Бывалого. После того как провалилась их затея с похищением Нины, они сбежали в горы и стали выдавать себя за "снежного человека", чтобы сбить со следа милицию. Однако Шурик и Нина разоблачают авантюристов

Впоследствии от новеллы о "йети" съемочная группа отказалась, расширив первую часть до хронометража полноценного фильма

Мало кто мог предположить, но первоначально роль Рипли должна была играть Вероника Картрайт, сыгравшая Джоан Ламберт, вторую девушку в экипаже, однако во время кинопроб, Ридли Скотт изменил своё решение и роль Элен Рипли досталась - Сигурни Уивер. Ридли Скотт никогда не сожалел о замене и говорил, что "я попал с актрисой на все 100%".

По дороге на пробы Сигурни Уивер настолько сильно волновалась, что сначала ошиблась адресом, из-за чего в итоге сильно опоздала. Она вбежала в офис во внушительных высоких сапогах и тут же произвела впечатление на создателей фильма. "Меня поразили ее рост и характер, — рассказывает Скотт. — Обычно моя интуиция никогда меня не подводит. Я все понимаю уже с того момента, когда актер входит в комнату. А когда я увидел Сигурни, я знал, что передо мной стоит Эллен Рипли".

Что-то внезапно подумал, что Симонова подошла бы на роль Миледи.

Вот там контраст между внешностью и поступками, да плюс мысленный образ Миледи в юности...

А уж сцена казни, когда несколько мужчин собрались, чтобы убить одну женщину...

Вот тут шаблон бы хорошо трещал, душевно 

А ты... умеешь заплести интригу!

Прошу прощения у всех почитателей Высоцкого, но мне кажется, в паре Высоцкий-Филатов, Филатов был бы, скажем так, интереснее. Было что-то такое в нем... Цепляющее что-то. Какое -то благородство. Не могу слово подобрать. Яростность Высоцкого выигрышно смотрится на фоне мягкого взгляда Конкина. На днях по 5 каналу сериал снова покажут. Буду теперь сидеть, Филатова представлять.

Претендентки на роль Нины в "Кавказской пленнице" - Лариса Голубкина, Наталья Селезнёва, Марианна Вертинская, Наталья Кустинская.

Последняя утверждала, что в роли Нины Гайдай видел только её. Но Кустинская отдала предпочтение другому режиссёру - Владимир Мотыль предложил ей роль в фильме "Женя, Женечка и "катюша". И, по словам Кустинской, именно она посоветовала Гайдаю перед уходом снимать в роли Нины Варлей.

В общем-то, он таким Вайнерами и задумывался. Сколько там языков из-за линии фронта в составе разведгруппы, вот это всё!

Татьяна Шабаева

Посмотрела "Историю одного назначения". Будет пересказ значительной части сюжета. Кто такое не любит -- не читайте.

Этот фильм мог бы быть очень интересным: он создан в немалой мере на историческом материале. Там обозначена действительно существовавшая моральная дилемма (солдат поднял руку на офицера; по закону он заслуживает смерти, а по совести?), её можно было показать значительно и трагично. Из этого могла бы получиться история масштаба общечеловеческого. Реально: там был для этого материал.

Но всё пересилило желание создателей фильма сделать антирусскую пропаганду. Желание прозрачное и бесстыдное до смешного: я начала угадывать 80% поворотов сюжета после первых 15 минут, а после часа угадывания меня от верных догадок уже подташнивало, пришлось приложить физическое усилие, чтобы досмотреть.

-- Если граф Толстой (да, там есть тот самый Толстой) покупает породистых свиней -- значит, свиньи у него сдохнут.
-- Если показывают жалкенького солдатика с большой конторской книгой -- значит, будет мухлёж, а солдатик окажется крайним.
-- Если есть горячий сердцем либеральный вьюноша -- значит, он морально облажается и предаст идеалы.

Вот правда: всё, всё прозрачно.

Единственный положительный герой фильма -- точнее, единственный, кто показан не облажавшимся -- польский капитан. Он не пьёт алкоголь, молится богу, единственный во всей округе соответствует занимаемой должности и всегда поступает по закону. Ну, и, конечно, его все ненавидят: за то, что поляк. Очень смачно и со вкусом жмут на эту педальку: как его ругают за полячество, называют "польским тараканом" и т.п.. Мы не можем не сочувствовать этому в высшей степени приличному человеку в окружении тупой ксенофобии. Там ещё говорят, что он, мол, сухарь -- но это как раз показано не отталкивающе. Ну, да, требует дисциплины и чтоб "по закону". Это выглядит как разумное для армии требование.

Далее, в фильме есть русский народ. Про русский народ несколько раз сказано -- русскими, разумеется, сказано, поляку нельзя такие слова вкладывать -- что "к русскому человеку только отнесись по-хорошему -- сам рад не будешь", "народ наш -- ему только покажи слабину, он так взбурунится, сам себя погубит". (Помните? Это ж любимая идейка власти, она уже далеко не первый раз проводится в современном российском кино: что народ наш привык летать в кандалах, а сними -- только бед натворит). Вот эта идейка проводится последовательно: без твёрдой руки и дисциплины русские -- вплоть до графа Толстого -- ведут себя либо как жулики, либо как болваны.

Но самый апофеоз какого-то совершенно инфернального лицемерия достигается ближе к концу (признаюсь: даже я такого не ожидала).
Итак: жалкенький солдатик приговорён к расстрелу. Перед этим нам очень назойливо объяснили, что таков закон -- это, конечно, ужасный варварский российский закон, но что поделать. Несгибаемый польский капитан, доведший дело до суда, уезжает в Бобруйск. Рота его передана поручику -- тому самому либеральному вьюноше, предавшему идеалы: он видел, как солдатик ударил капитана, ему очень хорошо объяснили, что он не имеет права врать под присягой. И вот юноша, поучаствовав в приговоре, страдая, говорит поляку: как вы могли довести дело до этого?

И поляк отвечает брезгливым холодным голосом (внимание!): "Я поступил по закону. А вот вы могли бы проголосовать как угодно, но тогда, конечно, не получили бы роту".

То есть это страшное, ужасное враньё: юноша ТОЖЕ поступал по закону. Но польский капитан на этом отбывает в свой Бобруйск, оставаясь как бы морально правым -- юноша ему даже ответ дать не в состоянии, кроме жалкого "я вас ненавижу" (чтобы услышать "а я вас презираю").

Вот такое кино. Следует признать, что начальство наше (среди создававших и финансировавших фильм -- супружеская пара Чубайсов) научилось использовать исторический материал для своих, очень конкретных идеологических целей.